Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла

Через Украину - к своим. Война застала Александра Зозулю выпускником академии имени Фрунзе в звании капитана. В июле 41-го его назначили на должность начальника штаба 66-го кавалерийского полка 49-й отдельной кавалерийской Сибирской дивизии, формировавшейся в Омске. Дивизия вступила в бой уже в начале сентября в Донбассе. В ноябре 1941 года Зозуля - начальник штаба 63-го кавалерийского полка, а с февраля 1942-го - командир этого полка (причем по-прежнему в звании капитана).

«Из истории тех дней я знаю только одну, - пишет в своих воспоминаниях об отце Лина Александровна Вороновицкая. - Приняв штаб, папа оценил обстановку и понял, что на участке перед ними немцы меняют войска, значит, линия фронта оголена. Он отдал приказ о немедленном наступлении, и они без особых усилий продвинулись на запад на 18 километров. Это был первый случай наступления наших войск на запад... Когда Александр Зозуля позвонил командиру полка и разбудил его, тот спросил: «Ты откуда?» - «Из Александровки». - «Это где?» Стал искать на карте. И спросонья, одурев, спрашивает: «Как ты там оказался? Ты в плену?» ...Если тогда удивление комполка было курьезом, то трагические события Харьковской операции 1942 года привели к тому, что довелось кавалеристу Зозуле и в плену побывать. Из которого его вырвали ум, воля, фантастическая способность сопротивляться обстоятельствам. А к таким и судьба благоволит.

Когда подтянутым с юга частям танковой армии Клейста удалось прорвать советскую оборону и отрезать войскам Красной Армии путь к отходу на восток, в окружении оказался и полк Александра Зозули. Спустя много лет однополчане говорили, что выжили лишь благодаря железной воле Александра Львовича. «Там, в котле, был ад, - передает воспоминания отца Л. А. Вороновицкая. - Под жарким солнцем метались сотни тысяч брошенных на произвол судьбы солдат. Проскакивали на лошадях офицеры, лишившиеся своих частей... Еды и питья не было. Везде валялись трупы. Папин полк организованной колонной шел к намеченному им месту прорыва». А из штаба прислали слезную записку: «Зозуля, на тебя вся надежда, спаси штаб корпуса!» Остановились, ждали до рассвета, а дальше... было поздно. Майора Зозулю ранило в ногу, идти стало невозможно. Немцы появились на рассвете... «Всех построили, - пишет Лина Вороновицкая, - прозвучала команда: «Евреи, коммунисты, шаг вперед!» (А накануне комполка велел всем убрать знаки отличия, закопать документы. - А. Р.). Папа инстинктивно сделал движение вперед и почувствовал на запястье чью-то железную руку. «Стойте молча, товарищ майор, - шепнул старшина одними губами».

Александр Зозуля вырвался на свободу, когда их везли на запад, в лагерь. С еще двумя пленными на ходу поезда вылез из окна вагона. Дальше - трудный и опасный путь на восток, к линии фронта. Попутчики то приставали к нему, то исчезали. Несколько раз звали в партизаны, но он любил армию. В Украине всю группу выручало блестящее владение Зозулей украинским языком. В эти дни он стал называться Сашком, идущим домой, в село. Только село каждый раз называлось новое, все дальше на востоке. После Украины - земли донского казачества. Спутники отказались идти дальше, и Александр Зозуля пошел один. Это был огромный риск. Казачий говор - не родной украинский язык. Да и память казаков о гражданской войне была еще свежей… В одном из сел его схватили полицаи и повели в управу: ночью в районе станицы был сброшен парашютный десант, немцы и полицаи ловили разведчиков. «Именно самообладание помогло папе отбиться, - вспоминает Лина Александровна. - Как всегда, говорил, что он из какого-нибудь села, лежащего километров за сто (чтобы не натолкнуться на «односельчанина»). Донской диалект тоже удавался. После допроса его отправили в другую комнату избы-пятистенки, где уже сидел молодой человек с правильным умным лицом. В гробовой тишине они просидели друг против друга всю ночь, избегая даже взглядов, не то что разговора: в соседней комнате было полно полицаев. А утром отца отправили вон, парня же посадили в машину и увезли».

Шел Александр Зозуля и по калмыцкой Сальской степи. А калмыки, как известно, были весьма недовольны Советской властью и коллективизацией. Но здесь они оказались дружелюбными, поили и кормили щедро и сытно. В ноябре 1942-го майор Зозуля перешел линию фронта в районе села Караванная, отклонившись от намеченной заранее точки на несколько километров. Чувство карты у него было потрясающим. Как особисты «выворачивали» вырвавшихся из плена, известно.

«Проверка продлилась месяц, - пишет Л. А. Вороновицкая. - В конце концов особист вызвал папу на допрос и прямо оскорблял его, допытываясь, как он «Родину продавал». Отец на какое-то время утратил самообладание и ударил его по морде. Тот упал и надолго вырубился. Папа вернулся в свой барак темнее тучи, предупредил всех, что за ним скоро придут. Ночь прошла без сна, а утром его вызвали, вручили проездные документы и направление в штаб кавалерии. В январе 43-го он появился в штабе. Для них это был сюрприз. Достали его личное дело, на обложке которого было красным карандашом наискосок написано: «Убит». Знакомые, друзья сбежались, чтобы обнять, похлопать по плечу. Неожиданно в коридоре он нос к носу столкнулся с командиром, из-за которого погиб весь полк. Тот опешил, растерялся и фальшивым голосом закричал: «Зозуля! Живой? Как я рад!». Папа молчал. Тогда тот зачастил: знаешь, я тогда вышел из кружения еще вечером, а тебе не успел сообщить… Отец развернулся и ушел». …Ему разрешили заехать на три дня к жене, которая была в эвакуации. Здесь он узнал страшное: уже прошло больше года, как умерла дочь Жанна… Вместе они вернулись в Москву за новым назначением. А дальше - на запад.

В ноябре 1943-го Александр Львович принял 8-й гвардейский кавалерийский казачий полк, которым командовал до 1946 года. А пока была война… В ней трагическое переплеталось с комическим, героическое - с курьезным. Посчастливилось Зозуле освобождать родной Житомир, освободителем, на белом коне въехал он в свое село Троковичи. Тяжелое ранение в голову он получил в марте 1944 года, в избу, где собрались командиры, попала бомба. После операции он долечивался в Москве, а уже через месяц вернулся в свой полк. Этот полк покрыл себя неувядаемой славой. Самый тяжелый бой состоялся в июле 1944-го на Западном Буге, во время разгрома Бродской группировки противника. Немцы дрались с отчаяньем обреченных. Кроме неудобной местности для советских солдат (в нескошенной ржи противник подбирался на расстояние 30-50 метров и атаковал) соотношение сил было во множество раз в пользу немцев. Особенно драматичная ситуация - атака фашистами штаба полка. А там - знамя части, защитники - саперы, коноводы, ездовые, повара… Л. А. Вороновицкая: «Дрались врукопашную. Повар орудовал прикладом, убил пятерых немцев, пока не разбил весь приклад. Кое-кто считал, что удержаться невозможно и хотел отойти в лес. Отец громко сказал: «Помереть со знаменем». Потом все, кто выжил, говорил, что ничего подобного не переживали за всю войну. Зозуля понимал: если дрогнут, отойдут, немцы выйдут из окружения, а это - срыв всей операции. Надо было продержаться до подхода эскадрона. Не выдержал напряжения политрук полка. Он поднял из цепи группу бойцов, в конном строю они бросились на немцев. Те растерялись, но ненадолго и - положили всю группу смельчаков. Противника удалось отбросить метров на 10. В тот момент это было много. Через полчаса все началось снова. Обе стороны настолько озверели, что противники просто душили друг друга руками. Бой длился 12 часов, а к вечеру у немцев кончились боеприпасы и они стали разбегаться по лесу, где их впоследствии и переловили. Всего за два дня боев немцы потеряли более 4 тысяч человек, потери полка - 273 человека убитыми и ранеными». За исключительное мастерство и героизм полк Александра Зозули был награжден орденом Богдана Хмельницкого, а сам командир - орденом Суворова.

Был знаменитый Чехословацкий рейд: полк под командованием Зозули первым входил в мешок, а выходил последним. На Дукленском перевале его кавалеристы двое суток отбивались от немцев, но не сдали позиции. Комполка за эти бои получил две чешские награды. На войне как на войне. Незабываем не только героизм. «Было это в Западной Украине, - пишет в воспоминаниях Л. А. Вороновицкая. - Папа особенно строго приказывал не обижать местное население. Все-таки однажды привели к нему крестьянина, который пожаловался, что офицеры застрелили «поросятка». Папа спросил у ординарца, кто там на постое. Оказалось, старший лейтенант Тищенко. Позвали его для дачи объяснений... «Сели мы ужинать. Тут слышим, летит рама. Вы, товарищ командир, велели стрелять в самолет-разведчик из всех видов оружия. Мы выскочили во двор, из пистолетов - пах-пах-пах... Утром встаем - поросятко вбыто...» В очередном селе отец попросил старосту (он же был и церковным старостой) распорядиться насчет скотинки на прокорм солдатам и написать записку хозяину. Тот сказал: «Так идить и визьмить». Отец говорит: «Нет, мы не бандиты. Вы напишите, а мы с запиской пойдем к хозяину». Староста, написав записку, вручил ее отцу и тут же ушел. А написано было следующее: «Братє Иванє, виддай Червоний Армии тэля, бо воны його усе ривно сами визмуть». Папа очень долго хранил эту записку в кармане гимнастерки». Потом была Венгрия. Зозулины кавалеристы освобождали многие города и села.

Но один их подвиг особенно запечатлен в истории. Этот кавалерийский полк сам освободил крупный узловой город Бишофсталь. Накануне он совершил 60-километровый стремительный марш. Главное - были сохранены мосты через реку Клоднице, чтобы вовремя могла присоединиться 3-я танковая армия. Казаки-гвардейцы выбили немцев из города, не позволив им взорвать мосты. А ведь, если взять во внимание очень важное обстоятельство, кавалерия совсем не приспособлена для городских боев, ее место - лес и поле. Москва в тот вечер отметила подвиг кавалеристов Зозули артиллерийским салютом. Это - единственный случай в истории Второй мировой войны, когда салют производился в честь одного полка.

На Эльбе …22 апреля 1945-го был приказ - выйти к Эльбе. Перед этим полк совершил марш - более 100 километров. Чуть более полусотни километров оставалось до реки. Все происходило так стремительно, что отдельным частям бригады не успевали доставлять приказы - они управлялись по звуку трубы. Туда же, к Эльбе, двигались массы беженцев, прорывались, пытаясь вырваться из тисков, немецкие военные части. Кавалеристы обогнали отступающего противника и отрезали его от реки. Л. А. Вороновицкая пишет: «Буквально рядом расположились обозы немецких беженцев, сидящих на перинах и узлах со скарбом. Как только полк расположился, начали прибывать офицеры из других частей. Папа умолял их не ходить к Эльбе - темнота, хоть глаз выколи, а вокруг немцы. Но разве можно было удержать восторженных победителей… Только отошли к берегу двое из штаба дивизии, как их принесли убитыми. Через полчаса это повторилось с офицерами из штаба корпуса. Тогда папа вызвал своих разведчиков и приказал «разобраться с обозами, чтобы через два часа можно было прогуляться к Эльбе в трусиках». Бой продолжался до рассвета. Оказалось, на каждом возу прятались вооруженные до зубов эсесовцы. Были и большие скопления противника в районе переправы. Полк Александра Зозули переправился через Эльбу и обеспечил плацдарм для высадки 3-й танковой армии, освободившей Прагу. Операции такого рода имеют официальное название: операция параллельного преследования. Действия именно полка Александра Зозули были признаны лучшей операцией такого типа во Второй мировой войне. Спустя 10 лет она изучалась в академии имени Фрунзе в качестве образцовой». За этот выход к Эльбе подполковника А. Л. Зозулю представили к званию Героя Советского Союза. Но… подумали и дали орден Ленина. …Для Александра Зозули наступило военно-мирное время, дальнейшая служба в любимой им армии. А дальше был и николаевский период жизни, ярким итогом которого стала знаменитая, принесшая много побед конноспортивная школа.

30.10.2008
Подготовил А. РОМАНЮК.