Под гвардейским знаменем

Известно, что крупное поражение фашистской Германии под Москвой - сокрушительный разгром ее отборной группы армий "Центр" - окончательно развеял и похоронил гитлеровские планы блицкрига - "молниеносной войны". Миф о непобедимости немецкой армии больше не существовал.

В итоге первого года Великой Отечественной войны, захватив стратегическую инициативу, Красная Армия добилась убедительной победы и нанесла первый сильнейший с начала второй мировой войны удар по Германии как в политическом, так и в военном отношениях. "Сила удара русских, - признается позже немецкий генерал К.Типпельскирх, - и размах этого контрнаступления были таковы, что поколебали фронт на значительном протяжении и едва не привели к непоправимой катастрофе… Немецким войскам грозила судьба великой армии  Наполеона". (Типпельскирх К. История второй мировой войны. Москва, изд.Иностр.литературы, 1956г., стр.203)

В битве на московском направлении и на других участках советско-германского фронта с начала войны до 28 февраля 1942 г. враг, по явно преуменьшенным немецким данным, поте­рял полтора миллиона солдат и офицеров, а также огромное количество техники.

Гитлер, убедившись, что Москву ему не так легко взять, всю вину за поражение в наступлении на столицу Советского Союза свалил на свой генералитет. Взбешенный «фюрер» отстранил от занимаемых должностей главнокомандующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Браухича, командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока, ко­мандующего 2-й танковой армией генерала Гудериана и не­сколько десятков других генералов, которых он еще недавно награждал Рыцарскими крестами.

Объявив себя главнокомандующим сухопутными войсками, Гитлер изменил направление главного удара. Теперь вермахт провел новую мобилизацию имевшихся у него сил в Германии и в покоренных фашистами странах Европы, бросил эти силы на юг Советского Союза с известной целью: отрезать от центра страны ее богатые нефтью, хлебом, цветными металлами и дру­гими ресурсами районы.

В своей директиве № 41 от 5 апреля 1942 года, как извест­но, Гитлер писал:

«Учитывая превосходство немецкого командования и немец­ких войск, мы должны снова овладеть инициативой и навязать свою волю противнику...

Цель заключается в том, чтобы окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-зкономических центров...

Поэтому в первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной опе­рации на южном участке с целью уничтожить противника за­паднее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Главный Кавказский хребет». (Дерр Г. Поход на Сталинград. М., Воениздат, 1957, стр. 127) А пере­ходить через хребет Гитлер планировал не ради туристического интереса, - втянуть Турцию в войну против СССР и прорваться на Ближний Восток, завладеть Ираном, Ираком и т. д.

Душный июньский день сурового 1942 года. Город Калач. Штаб главкома юго-западного направления. До встречи с глав­комом Маршалом Советского Союза С.К.Тимошенко остава­лось время подумать еще раз о создавшемся в те дни на юге страны тяжелом положении. Оно началось весною под Харько­вом и в Крыму.

Откровенно говоря, наши майские неудачи под Харьковом для меня, как и для многих других, были большой неожидан­ностью. Ведь после зимних операций Красной Армии, победы в битве под Москвой, а также серьезных удач на ряде других уча­стков огромного фронта Отечественной войны, трудно было по­нять, как смог враг нанести нам такой сильный удар на юге, особенно в мае-июне 1942 года.

В апреле мне было приказано принять здесь командование 5-м гвардейским (так в книге) кавалерийским корпусом, который понес боль­шие потери в предыдущих боях. Его надо было создавать почти заново и весьма срочно в боевой обстановке в составе Южного фронта: он должен был принять активное участие в боевых.опе­рациях на харьковском направлении. Кавкорпус доформировался в тылу 9-й армии и одновременно сооружал здесь оборони­тельный рубеж в полосе армии.

В полосе 9-й армии, как нам было известно из разведдан­ных, противник имел большое численное превосходство (в пехо­те - 1,5 раза, в артиллерии 2 и т. д.). Это, позволило немцам в-первый же день наступления ударами с воздуха парализовать управление войсками 9-й армии, прорвать ее оборону и дойти до Северного Донца юго-западнее города Изюм.

Главком юго-западным направлением приказал 5-му кавкорпусу вместе с другими частями его резерва нанести контрудар врагу и восстановить прежнее положение. Но контрудар успеха не имел: прорвавшуюся группировку противника остановить оказалось нелегкой задачей, несмотря на то, что наши соедине­ния, в их числе и кавалерия, дрались против наступавших в этом районе трех танковых и пяти пехотных дивизий врага при. поддержке авиации и артиллерии. А соединения 9-й армии, по­теряв управление, отступали через боевые порядки кавалерии.

«Стоять на месте и драться до последней возможности!»:- было приказано конникам, и они в какой-то степени отражали атаки противника, задерживали продвижение его передовых частей.

Создавшуюся в то время обстановку на южном направлении Маршал Советского Союза А. М. Василевский охарактеризовал так: «12 мая, то есть в разгар неудачных для нас событий в Кры­му, войска Юго-Западного фронта, упредив противника, пере­шли в наступление. Сначала оно развивалось успешно... Но уже 17 мая ударная группировка противника в составе 11 дивизий: армейской группы генерал-полковника Клейста перешла в (87) контрнаступление из района Славянск, Краматорск и, прорвав фронт обороны 9-й армии, начала серьезно угрожать 57-й ар­мии Южного фронта...

19 мая ударная группировка противника, действовавшая на Барвенковском выступе, вышла в тыл советским войскам, и только тогда Тимошенко отдал, наконец, приказ прекратить дальнейшее наступление на Харьков и использовать основные силы нашей ударной группировки для ликвидации прорыва и восстановления положения в полосе 9-й армии. Верховный ут­вердил это решение. Но, к сожалению, состоялось оно слишком  поздно: три армии Южного и Юго-Западного фронтов понесли тяжелые потери». (Василевский А. М. Дело всей жизни. Издательство политической литературы. 1974, стр. 191—193)

Проявляя железную стойкость, наши войска, в том числе и кавалеристы, дрались с наступающим противником храбро и мужественно. На протяжении девяти суток не прекращались упорнейшие бои соединений кавкорпуса, прикрывая отход 9-й армии. Корпус продолжал сдерживать наступление врага и во многом помог частям и соединениям армии избежать полной катастрофы. Конники, благодаря успешному маневрированию и несгибаемой стойкости, выходили из любой тяжелой обстановки организованно и продолжали сдерживать противника.

Разумеется, наши силы были далеко недостаточны для того, чтобы надолго остановить наступление ударной группировки Войск Клейста и дать возможность 9-й армии закрепиться, ор­ганизовать оборону.

Просчеты командования юго-западного направления и, в ча­стности, Южного фронта в планировании Харьковской операции становились все явственнее: из-за отсутствия у фронта резер­вов остановить наступление противника становилось все труднее и труднее. Наши войска несли тяжелые потери. 6-я и 57-я .армии, а также часть сил 9-й армии и оперативной группы ге­нерала Л.В.Бобкина попали в окружение. Многим из этих ча­стей удалось вырваться из кольца неприятеля, другие решив не сдаваться врагу, дрались до последней капли крови.

Характеризуя весенне-летние сражения на юге нашей стра­ды, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков сказал: «Если бы на оперативных тыловых рубежах юго-западного направления стояло несколько резервных армий Ставки, тогда бы не случилось катастрофы с войсками юго-западного направ­ления летом 1942 года.

В июне продолжались ожесточенные сражения на всем (88) юго-западном направлении. Наши войска под ударами врага с боль­шими потерями отходили за реку Оскол, пытаясь закрепиться на тыловых рубежах.

28 июня противник начал более широкие наступательные действия... 30 июня из района Волчанска перешла в наступле­ние в направлении Острогожска 6-я немецкая армия, которая прорвала оборону 21-й и 28-й армий». (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Издательство Агентства Печати «Новости». 1971, стр. 368)

В этих кровопролитных сражениях без передышки, неся не­малые потери и пополняя свои ряды из неорганизованно отсту­павших групп, 5-й кавкорпус с честью выдержал тяжелое испы­тание. Его бойцы и командиры дрались самоотверженно, прояв­ляя выдержку и отвагу в беспрерывных боях. Но обстановка серьезно обострялась: враг наступал.

Мы знали, что Гитлер, проведя ряд тотальных мероприятии, стянул со всей оккупированной Европы на германо-советский фронт до 80 процентов всех наличных вооруженных сил и тех­ники. Теперь группа армий «Юг» разделилась на две: «А» и «Б», они развивали свой успех, с боями преодолевали оборонительные рубежи Красной Армии. Успешно двигаясь вперед, они не давали возможности нашим войскам организовать стратегиче­скую оборону. Итак: на северо-кавказском направлении насту­пала группа «А» в составе. 11-й и 17-й полевых армий, 1-й тан­ковой и 8-й итальянской армий во главе с известным в Европе фашистским палачом югославского и греческого народов гене­рал-фельдмаршалом В. Листом, а к Волге - Сталинграду рва­лась группа «Б» в составе 2-й и 6-й полевых армий, 4-й танко­вой немецкой и 2-й венгерской армий. Эту группу «Б» вел пе­чально известный генерал-фельдмаршал фон Бок.

В этих фашистских армиях было около 900 тыс. солдат и офицеров. Враг имел два воздушных флота (более 1640 боевых самолетов), свыше 18 тысяч орудий и минометов, 1260 танков (Великая Отечественная война Советского Союза, стр. 163)

В тяжелом положении оказались войска Брянского фронта, к тому же противник серьезно угрожал и тылам Юго-Западно­го и Южного фронтов. Найдутся ли силы у наших войск после Харькова на южном направлении остановить вражеское наше­ствие? На этот вопрос ответить было нелегко. На большую излучи­ну Дона были нацелены 6-я полевая и 4-я танковая армии. Поло­жение на этом участке с каждым днем ухудшалось.

В майско-июньских оборонительных боях кавкорпусу (89) пришлось действовать почти самостоятельно на правом берегу Се­верного Донца, а потом на рубеже реки Оскол. Большую по­мощь оказывали нам выходящие из окружения группы и части, а иногда и дивизии, которых приходилось подчинять командова­нию корпуса. Так, например, 333-я стрелковая дивизия, выходя из окружения и в пути войдя в состав сражавшегося в полуок­ружении кавкорпуса, целый месяц вела оборонительные бои в рядах кавалеристов.

Ставка и командование направлением предпринимали воз­можные меры к тому, чтобы сорвать замысел противника, сохранить войска и отвести их на новые рубежи обороны.

Но положение могла спасти лишь серьезная организация глубокой стратегической обороны. А как? На этот вопрос мне хотелось получить ответ у Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и члена Военного совета, в распоряжение коих я прибыл для получения нового назначения.

Между Доном и Волгой

Главком был серьезно озабочен создавшимся на юге тяже­лым положением, и наша беседа продолжалась недолго. Он вкратце напомнил о сражениях на московском направлении ле­том сорок первого и сказал, что на юге будет труднее, а может быть, даже и посложнее. А потом объявил мне приказ, которым я был назначен командиром 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и поставил задачу кавкорпусу вместе с приданными ему для усиления частями.

Левое крыло Брянского фронта и 21-я армия Юго-Западно­го фронта отходили под все нарастающими ударами противни­ка. Вражеские войска продвигались на юго-восток и нависли над главной группировкой Юго-Западного фронта, поставив ее в трудное положение. Грозная обстановка продиктовала коман­дованию фронта принять срочные меры для прикрытия своего фланга и тыла. 3-й гвардейский кавкорпус 3 июля был выведен из оперативного подчинения командующего 28-й армии и пере­брасывался в район Алексеевка—Острогожск. В район Камен­ки переводились 199-я и 333-я стрелковые дивизии. В то же время рубеж севернее Острогожска должны были оборонять части трех укрепленных районов (117, 53 и 52) и 22-й танковый корпус. По решению главкома эти войсковые соединения вместе с 3-м гвардейским кавкорпусом должны были создать прочную оборону по реке Потудань с задачей - воспрепятствовать вра­жескому наступлению и распространению противника в (90) юго-восточном и южном направлениях. Задача в такой обстановке бы­ла очень трудной и сложной. Поэтому, видимо, главком спро­сил: все ли ясно? Я дал утвердительный ответ.

С. К. Тимошенко я знал давно и с большим уважением от­носился к нему за его простоту и скромность, за мужество и храбрость, за его прямоту и искренность... Да и как героя граж­данской войны, прекрасного деятеля Красной Армии, его нельзя-было не уважать.

Член Военного Совета тоже поздравил меня с новым назна­чением и обратил мое внимание на то, что традиции становятся движущей силой только тогда, когда они делаются достоянием воинов, когда они не лежат мертвым грузом прошлого. Но да­же самые лучшие боевые традиции заглохнут, если их не осве­жать новыми боевыми делами. Опирайтесь в своей работе на партийные организации, советовал он, освежайте работу комсо­мола. И самое главное: чем труднее и сложнее обстановка, тем больше внимания политическому воспитанию личного состава...

Крупные силы врага, устремившись на юго-восток, начали быстро заполнять пространство в излучине Дона. Войска про­тивника рвались на Сталинград и Кавказ. Захват этих районов был главной целью летнего наступления фашистской армии в 1942 году.

Почему Сталинград и Кавказ, а не Москва?

Глубокий кризис гитлеровского государства и его вооружен­ных сил, порожденный провалом стратегии молниеносной вой­ны, разгромом немцев под Москвой, крахом плана «Тайфун» и победами Красной Армии в зимней кампании 1941/42 г. лишили врага возможности вести наступление на всем советско-герман­ском фронте летом 1942 г. Но Гитлер и его клика не могли смириться с потерей престижа и, стремясь добиться победы, ре­шили развернуть новое наступление на южном крыле фронта, по частям уничтожить здесь советские войска, овладеть нашим югом. Именно с такой целью Германия личный состав своих войск к началу мая 1942 г. на советско-германском фронте до­вела до 5288 тыс. человек, а вместе с войсками его союзни­ков - до 6198 тыс. Фашисты в это время выставили против Красной Армии 76,3 процента всех войск. (С а м с о н о в А. М. Сталинградская битва. М., 1968, стр. 47—48)

Кроме того, Гитлер потребовал от своих союзников выставить еще на фронт против нас: Румыния - 20 дивизий, Венгрия - 12 и Италия - 7-8 ди­визий. О цели летнего наступления позднее открыто скажет на­чальник генерального штаба сухопутных войск гитлеровской Германии генерал-полковник Курт Цейтцлер, имея в виду (91) «Директиву № 41» Гитлера: «Осуществление этих намерений, безу­словно, имело бы огромное значение, если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким обра­зом перерезать основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение военных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера». (Цейтцлер К. Роковые решения. Перевод с английского. М., 1958, стр. 153)

Чтобы обеспечить успешное наступление своих войск на кав­казском направлении, противник подготавливал несколько уда­ров, в том числе и на Сталинград.

Таким образом, наступлением на Сталинград противник пре­следовал цель захватить город с его промышленностью, перере­зать самый важный водный путь, связывающий центральные районы СССР с южными районами страны.

Нельзя было терять время, и я тут же на самолете У-2 выле­тел в корпус. Его дивизии вели бои в районе Покровское, Алексеевка, Полатово.

Из доклада начальника штаба полковника С.Ш.Шмуйло стало ясно, что соединения и части корпуса в предыдущих боях понесли значительные потери, дивизии нуждаются в доукомп­лектовании. Обстановка и условия не позволяли сделать это быстро - корпус надо было срочно подготовить к нанесению врагу контрудара в районе Волоконовки. Там немедленно нуж­но было восстановить прежнее положение.

С боевой историей 3-го гвардейского кавалерийского корпу­са и его трех дивизий я был знаком. Но более подробно расска­зал мне о них полковник Д.С.Добрушин - ветеран корпуса, а теперь его комиссар. В годы гражданской войны они прошли славный путь в рядах Первой Конной и имели замечательные боевые традиции. Ныне 6-я гвардейская до присвоения ей тако­го почетного наименования называлась: 14-я имени А. Пархо­менко кавдивизия; 5-я носит имя прославленного военачальни­ка Г. К. Котовского; 32-я закалялась под знаменем Червоного казачества... Корпус Отечественную войну начал на нашей за­падной границе в районе Славуты, и в первые часы войны его (92) части дали решительный отпор агрессору. И вот уже год соеди­нения корпуса вели успешные бои с противником на разных участках фронтов. За проявленные мужество и стойкость в борьбе с фашистскими захватчиками в районе Ельца и за дру­гие заслуги кавалерийскому корпусу и его соединениям и ча­стям присвоено наименование гвардейских.

До меня корпусом командовал генерал В.Д.Крюченкин. А за несколько дней до моего прихода Василий Дмитриевич Крю­ченкин был переведен на другую должность и покинул корпус так поспешно, что даже не успел сдать его вновь назначенному командиру. Принимал корпус прямо на поле боя и в каком-то странном порядке. Например, командира 6-й дивизии полков­ника Белогорского не могли найти, а его полки, ведя встречный бой с соединениями танкового корпуса, почти рассыпались. Пришлось мне самому возглавить дивизию и руководить боями ее полков.

Однако не успел я изучить обстановку и задачи создаваемой ударной группы, как был вызван к телеграфу для разговора с начальником штаба фронта. Он поставил перед корпусом новую задачу. Было приказано вывести из боя соединения корпуса (кроме 32-й кавалерийской дивизии) и к 12 часам 5 июля вый­ти в район юго-западнее Острогожска к населенным пунктам Березово, Тростянка, Шубное, занять оборону за правым флан­гом частей 117-го укрепленного района и не допустить проник­новения противника через реку Потудань с севера на юг. В.указанном районе корпус переходил в подчинение командующего 21-й армией. Это уже мне совсем не нравилось: две дивизии подчинялись 21-й армии, а одна со средствами усиления - фронту. Это затрудняло и управление, и снабжение войск. Контрудар, который должна была нанести наша ударная груп­па, повис в воздухе. В то же время 1-ю истребительную диви­зию могли вот-вот вывести из подчинения корпуса. Остальные соединения, приданные корпусу, тоже пока не прибыли. Удив­ляло и другое. Приказ я получил в 20 часов 15 минут 4 июля, а в 12 часов 5 июля корпус должен был, как говорилось выше, выйти в новый район. Предстояло совершить 138-километровый фланговый марш за 16 часов, включая его выход из оборони­тельного боя и организацию марша под носом у немцев и под угрозой внезапного нападения противника. Утром 5 июля ко­мандование корпуса переместилось в Воробьевку. Здесь узнал, что противник рано утром, в 5 часов, прорвал оборону частей 117-го укрепленного района, оборонявшегося на рубеже от Репьевки до Алексеевки. Враг захватил населенные пункты Ураково и Подсереднее, а его передовые отряды заняли (93) Стрелища и Шубное. Подразделения 117-го УР в беспорядке отхо­дили за реку Тихая Сосна.

Таким образом, в указанные сроки выйти в назначенный район мы не смогли. Не удалось этого сделать и 22-му танко­вому корпусу и частям 52-го укрепленного района, которые так­же перебрасывались на правое крыло фронта.

Причины неудачной перегруппировки, когда ни одно соеди­нение не выполнило поставленной задачи, кроются в том, что боевые задачи ставились без учета обстановки и реальной воз­можности их выполнения, в большой спешке. Вывод частей из боя отнял значительное время, и лишь в 24 часа соединения корпуса смогли начать движение в новый район. При самом наивысшем напряжении сил кавалеристы могли выйти в назна­ченный район только к 15 часам 5 июля, в то время как район Шубное был уже занят противником к шести часам утра.

Весь день шел проливной дождь. Утомленный предыдущими переходами, конский состав с трудом продвигался по сильно размокшим дорогам. Следует добавить, что марш совершался: под огнем артиллерии противника с северного берега реки Ти­хая Сосна. Когда же прояснилась погода, кавалерию начала бомбить авиация.

В связи с изменившейся обстановкой был отдан приказ ди­визиям повернуть в обход Алексеевки и выйти к Острогожску с юго-востока.

Весь день нельзя было найти штаб 21-й армии. Только в 22 часа вернулся офицер связи, который еще с утра был послан в. штаб, и вручил мне приказ. Командарм поставил корпусу с 1-й истребительной дивизией новую задачу: занять и прочно удер­живать рубеж Средне-Воскресенское, Гнилое, Засимовка, не до­пустить переправы противника на восточный берег реки Тихая Сосна. Сообщалось также, что справа, на рубеже Залужское,, Селявное, Средне-Воскресенское должен обороняться 53-й ук­репленный район. Однако вновь вошедшая в подчинение комкора 1-я истребительная дивизия и на этот раз не прибыла: она продолжала где-то блуждать. Что касается частей укрепленных районов, то они под натиском противника отступили, на вос­ток.

Итак, в ночь на 5 июля на восточном берегу реки Тихая Сосна, на участке Селявное - Засимовка никаких частей не бы­ло. Здесь продолжали отход лишь отдельные мелкие группы и. одиночки из 124-й, 343-й, 6-й стрелковых дивизий, 13-го танко­вого корпуса, 117-го укрепленного района и др.

Соединениям корпуса было приказано ускорить занятие обо­ронительного рубежа. Для его прикрытия со стороны (94) Острогожска в район Ближнее Стояново выдвигался 17-й кавалерий­ский полк с необходимым усилением.

Один из передовых отрядов противника успел захватить се­ло Петренково, которое находилось на пути движения полка. По сведениям разведки, там было до роты пехоты и взвод тан­ков. Командир полка майор М. Ю. Шевченко в три часа ночи развернул два эскадрона и в конном строю атаковал село. Стремительность действий быстро решила исход боя. Но не ус­пел полк закрепиться, как появились вражеские самолеты. Их яростная бомбежка завершилась контратакой батальона пе­хоты, поддержанной восемнадцатью танками. Результаты боя оказались для нашего кавполка тяжелыми: 3-й и 4-й эскадроны, принявшие на себя удар противника, дрались до последнего патрона. Мелкие подразделения же 2-го эскадрона отошли на высоту 176,0, где к этому времени закрепился 1-й эскадрон. Личный состав полка проявил настоящий героизм.

Подвижные части гитлеровцев упредили нас и, форсировав реку Тихая Сосна, начали распространяться в район Каменки и к югу от Алексеевки. Произошло встречное столкновение ча­стей конницы с крупными силами танков и мотопехоты против­ника, в результате которого корпус с марша вынужден был ночью 6 июля перейти к обороне на невыгодном рубеже,

О прибытии 3-го гвардейского кавкорпуса, о сложившейся обстановке и об отсутствии до сих пор в составе корпуса при­данной ему 1-й истребительной дивизии и других частей я доло­жил командующему 21-й армией генерал-майору В. Н. Гордову. После этого в 4 часа 6 июля была сделана попытка ударом всех сил корпуса отбросить противника на противоположный берег реки Тихая Сосна, уничтожить переправы и перейти к обороне на этом рубеже. Попытка не увенчалась успехом. Пришлось перейти к маневренной обороне. У немцев создалась реальная возможность окружить наш корпус.

21-я армия к этому времени оказалась расчлененной на две части, и войска ее отходили отдельными частями, подразделе­ниями и группами на восток севернее и южнее реки Потудань.

Утром мне доложили, что из Острогожска выдвигаются крупные колонны танков и мотопехоты в направлении Литвиновки - Прокопец и из района Алексеевки на Матрено-Гезово.

6-я гвардейская кавалерийская дивизия в 6 часов вела бой с подходящей мотопехотой и танками, двигающимися из Алек­сеевки.

На участке 5-й гвардейской кавалерийской дивизии пра­вая колонна немцев, выдвигавшаяся из Острогожска на Камен­ку, подверглась огневому нападению нашей артиллерии и, (95) потеряв до 10 машин, повернула на Кодобец. Противник быстро развернулся и крупными силами пехоты с танками прорвал обо­рону корпуса на участке 23-го гвардейского кавполка 6-й гвар­дейской кавалерийской дивизии, отрезав его от главных сил„ Полк вел тяжелый бой в полуокружении. Я поспешил на вы­ручку. В этот момент мне доложили, что полковник А. И. Белогорский разыскан и возвращен в дивизию. Это сделали офице­ры связи. Я не стал его упрекать в малодушии, приказал ему во что бы то ни стало отвести полк на Михнево и на этом ру­беже перейти к жесткой обороне. Отход полка прикрыл огнем 18-й гвардейский полк.

В трудной обстановке нервы полковника снова не выдержа­ли. Мне сообщили, что на поле боя опять нет Белогорского и штаб дивизии отступил в неизвестном направлении. Я снова подчинил себе полки этой дивизии и руководил их боевыми действиями. Надо отдать должное тому, что командиры полков, особенно полковник П. П. Брикель, в сложной обстановке про­явили железную стойкость и умение безукоризненно выполнять боевые приказы и распоряжения командования. Полки дрались самоотверженно.

Положение с каждым часом становилось труднее. В 11 ча­сов 6 июля перед фронтом 18-го гвардейского кавполка сосре­доточилось до 50 танков и более батальона пехоты противника. В то же время от населенных пунктов Гнилого и Прокопец вы­двигалась колонна до 100 танков и 250 автомашин с мотопехо­той. На этом направлении из рубежа в район Дудчино был вы­двинут 25-й гвардейский кавполк с задачей перекрыть дороги, идущие на Каменку.

В 11 часов мы с комиссаром корпуса А. С. Добрушиным бы­ли вызваны к командующему 21-й армией генерал-майору Гордову. Его командный пункт находился в лесу севернее станицы Каменки. В этом же лесу разместился штаб нашего корпуса.

Генерал Гордов, как говорится, «ввел нас в обстановку» и,.к моему крайнему удивлению, сделал вывод, что противник; свои основные усилия направляет на северо-восток от Острогожска на Воронеж, а не на юго-восток, и в самой категориче­ской форме заявил: «Перед корпусом действуют только мелкие группы автоматчиков-немцев».

Мы не согласились с такой оценкой обстановки и доложили, что перед фронтом корпуса действуют крупные силы противни­ка, не менее двух - танковой и моторизованной - дивизий. А более крупные колонны танков и мотопехоты, обошли правый фланг корпуса, ввиду отсутствия 53-го УР правее нас, подошли к Лапино, до 2-х батальонов мотопехоты с бронемашинами и (96) танками ворвались в Кондаково. А более крупные силы врага развивали наступления на флангах в общем направлении на\' Сталинград.

По недовольному взгляду командарма я понял, что он не ве­рит мне, что на наши боевые порядки лавиной идут большие силы танков и мотопехоты. Стало понятно, что армейская раз­ведка работала слабо, не знала подлинную обстановку в полосе обороны армии.

-Хорошо, - продолжал я, - немедленно же вернусь обрат­но на поле боя и лично еще раз установлю силы и род войск противника, действующего перед фронтом корпуса.

-Этого, товарищ генерал Плиев, делать не следует, - раздраженно сказал мне генерал Гордов. - То, что я сказал, проверять нет необходимости, это правильно. Приказываю вам отбросить мелкие группы автоматчиков противника на левый берег реки Тихая Сосна и восстановить положение на участке Средне-Воскресенское, Гнилое, Н. Ольхан.

При сложившейся тяжелой обстановке, когда ударная груп­пировка врага прорывалась к Дону, командарм для выполнения трудной задачи корпусу придал лишь роту танков. В ее составе было всего 4 танка Т-34 и 7 танков Т-60, предназначавшиеся к отправке на ремонт.

Сейчас кажется, что рота танков - до смешного мало для корпуса. Но тогда я обрадовался и этому и немедленно поста­вил ей задачу - выдвинуться в Евдаково и воспрепятство­вать продвижению вражеских танков и мотопехоты на Камен­ку.

В 11.30 мне доложили, что все дивизии кавкорпуса ведут упорные бои с танками и мотопехотой гитлеровцев. Но некото­рые части медленно начали отходить. Я дал указание началь­нику штаба корпуса полковнику Шмуйло выдвинуть по тревоге противотанковые средства на рубеж Лиски, Пухово, Каменка, а сам с оперативной группой штаба выехал на автомашине со своей радиостанцией в дивизии, чтобы на месте руководить войсками.

Севернее Карпенково мне встретились отходившие 18-й, 23-й, 25-й и часть 28-го гвардейского полков 6-й гвардейской дивизии. Я остановил их и приказал немедленно занять оборо­ну на рубеже Бабакановка—Карпенково. Приказ полками был выполнен. По пути задержал двенадцать пушек «безхозной» полковой артиллерии, которая отступала на восток, их поставил на огневые позиции.

Здесь стало.известно, что 5-я гвардейская дивизия начала отходить на Кординцево. Вслед за ней немедленно был послам (97) начальник штаба с приказом задержать дивизию на рубеже реки Сухая Россошь, перейти к обороне и продолжать драться с наседавшими силами врага.

В это же время танковые колонны противника устремились по основным направлениям на юго-восток, как мы и предвиде­ли, и разрезали боевые порядки корпуса. Дорога была каждая минута, быстро удалось организовать оборону полков 6-й гвардейской кавалерийской и других дивизий. Полкам корпуса к исходу 6 июля удалось отразить натиск танков и мотопехоты, .пытавшихся через наши боевые порядки прорваться на юго-восток. Однако к ночи противник начал обходить Карпенково с юго-запада, угрожая нашему тылу. Положение крайне ослож­нялось и тем, что 1-я истребительная дивизия все еще не вышла на рубеж Лиски, Пухово, Каменка, хотя командир ее генерал-майор Фирсов получил мой приказ, переданный ему через начальника разведотдела полковника Компаниец. Это привело к тому, что танки и мотопехота немцев начали обтекать боевые .порядки корпуса в направлении Евдаково, Каменка, Березовая, Перевальная, одновременно обходя с юга Карпенково.

В итоге к исходу 6 июля части 3-го гвардейского кавалерий­ского корпуса, а также другие части, находившиеся в этом рай­оне, были полностью окружены танковыми и моторизованными войсками врага.

Но мы не теряли самообладания и уверенности в том, что из этого окружения сможем выйти с честью и уйдем за Дон, где будет организована прочная оборона. Однако надо сказать, что в этой сложной и трудной обстановке некоторые товарищи на­чинали теряться, а некоторым командирам даже казалось, что не было выхода из этого окружения. Таким товарищам приш­лось напоминать некоторые из прежних боев корпуса, когда корпус в более тяжелых условиях, чем сейчас, не только выхо­дил из окружения, но и наносил серьезные удары нашим врагам.

Все это было в недавнем прошлом, но эти бои в окружении снова всплывали в сознании. И теперь, объясняя оперативно-тактическую обстановку, затем ставя задачи полкам, мы разъ­яснили товарищам, что из окружения мы можем выйти при одном твердом условии, если руководящий командный состав безупречно будет выполнять приказы своего старшего команди­ра, проявляя при этом храбрость. Надо отдать должное нашим политработникам, коммунистам и комсомольскому активу: они сами были стойкими и умели поднять на новый самоотвержен­ный подвиг других. И не только словом, прежде всего личным примером. Партийное слово и личный пример коммунистов (98) были самым надежным оружием и в этой обстановке смертельной опасности.

Используя опыт прошлых операций, и глубоко веря в силу ночных действий, было принято решение идти на прорыв коль­ца ночью. Боевой порядок на ночь был построен в виде «ром­ба», где в авангарде, арьергарде, справа и слева на внешних острых углах были поставлены наиболее боеспособные полки и, главное - наиболее опытные и мужественные командиры и по­литработники. Коммунисты, особенно политработники и коман­диры, как всегда, провели беседы в подразделениях, подняли настроение бойцов и повели весь личный состав. В центре «ром­ба» несли раненых, вели органы тыла, безоружных местных жи­телей, не желавших оставаться в тылу врага. Здесь же гнали большие табуны скота, чтобы они не достались захватчикам.

В условиях темной ночи вся эта «группировка» выглядела внушительно, и немцы с нашим «хозяйством» не смогли разо­браться, видимо, приняли за большую группировку войск.

Немецкие дивизии, опьяненные временными успехами, ночью, после нашего окружения, вели себя несколько беспечно, считая нас, по существу, своими пленными. И от того, как мы проведем эту атаку, зависела жизнь многих тысяч наших людей.

Глубокой ночью совершенно бесшумно мы двинулись в путь. Равнение шло только на атакующих впереди. К восходу солнца мы вышли из окружения. В такой обстановке нельзя было пред­ставить себе людей более счастливых.

Новые попытки противника окружить и уничтожить нас до рубежа реки Дон не увенчались успехом. Действуя методом подвижной обороны, мы наносили новые потери противнику, сдерживали его наступление, с боями отходя на восток в общем направлении на Колодезное.

Чем ближе мы подходили к Дону, тем ярче обозначался наш новый боевой порядок (подковой). Фланги огромного предмост­ного построения должны были подковой упереться в Дон.

С оперативной группой штаба корпуса нам удалось организо­вать и четко осуществить сперва прорыв боевых порядков про­тивника в районе Мало-Перевальный и к утру закрепиться на рубеже Сухая Россошь—Балашов. Затем, продолжая действо­вать методом подвижной обороны, к исходу 7 июля мы вывели все полки 6-й и других кавдивизий корпуса вместе со всеми ча­стями в район Сагуны. Здесь мы и заняли очередной рубеж обороны. Отсюда был выслан в штаб 21-й армии офицер связи с подробным докладом об обстановке и действиях 3-го гвардей­ского кавалерийского корпуса. Это же было передано по радио в штаб 21-й армии. (99)

Из штаба армии передали приказ немедленно отходить к пе­реправам через Дон у Колодезного.

8 и 9 июля мы вышли в район переправы у Колодезного. Здесь творилось что-то невероятное. Дорогу к переправе за­прудили тыловые органы отходивших стрелковых дивизий, кон­ники 1-го запасного полка и другие части. Справа и слева от дороги сгрудились в беспорядке десятки тысяч гражданского населения со скарбом, сотни тракторов и повозок, огромное ко­личество лошадей и крупного рогатого скота, свиней и овец. А. переправочных средств никаких не было. Все мосты через реку Дон были подорваны ранее отходившими войсками. Переправа шла стихийно. Но больше всего меня удивило отсутствие хоть какого-либо боевого прикрытия переправы. В этой массе я ока­зался старшим по званию, и пришлось взять все руководство пе­реправой в свои руки. Прежде всего распорядился выставить сильное прикрытие в составе 23-го и 25-го гвардейского кавале­рийских полков и других частей, усиленных артиллерией и тан­ками. А потом со штабом принялись за организацию перепра­вочных средств и установление надлежащего порядка в районе переправы. За ночь удалось построить инженерными силами корпуса паром грузоподъемностью 32 тонны, а также ряд дру­гих более мелких паромов. Наши кавалеристы собрали немало лодок в окрестных населенных пунктах. Была установлена оче­редность переправы населения и войск, организовали комендантскую службу и регулирование. В течение 8, 9 и 10 июля были переправлены через Дон все части, застрявшие здесь от ушедших соединений и тылов 21-й армии, 1-й запасный кавале­рийский полк с большим табуном лошадей, десятки тысяч граж­данского населения с имуществом, вся техника Евдокимовской и других МТС, а также много тысяч голов скота, всякого рода транспортных средств и т. д.

В этой массе людей обратила на себя мое внимание средних лет женщина, стоявшая у самого берега реки рядом с нагру­женной разным скарбом повозкой. В руках она держала ма­лыша, а за ее подолы держались еще четверо маленьких детей, и все они вместе с матерью плакали. На мой вопрос, почему она убивается, женщина дикими глазами взглянула на меня, видимо, считала меня за сумасшедшего, что я задаю такой не­суразный вопрос, когда, как ей казалось, кругом все гибнет. По­казав на своих малышей, она заявила, .что вот Вы переедете на пароме через Дон и будете спасены. А кто спасет меня и, самое главное, моих малышей? При этом она еще сильнее заплакала. Я лично перееду на тот берег, объяснил ей, только тогда, (100) когда все до последнего человека будут в безопасности на восточ­ном берегу реки Дона, в том числе и Вы со своими детьми.

Она смотрела на меня с явным недоверием. Ее взгляд поче­му-то больше останавливался на моей генеральской фуражке. Видимо, у нее появились слабые надежды на спасение, если я окажусь добрым начальником и помогу ей переправиться. Я приказал бойцам оставить пока погрузку пушек и взять на па­ром детей с матерью.

Женщину с детьми, ее лошаденку и повозку бойцы быстро начали погружать на паром. Одному из командиров поручил сопровождать ее до восточного берега. В это время немцы сно­ва начали бомбить район переправы, но паром с детьми и их матерью благополучно достиг восточного берега. Перед уходом парома снабженцу приказал — после высадки детей на берег снабдить их сахаром, маслом, хлебом, колбасой, мукой...

- Эта женщина сойдет с ума, - в шутку и всерьез расска­зывал вернувшийся с восточного берега командир, - и не от горя теперь, а от счастья и радости за своих малышей!

Здесь под бомбежкой многие могли сойти с ума, а на том берегу они считали себя спасенными. И действительно! Если бы вражеская авиация раньше засекла такое скопище людей на чистом поле и без прикрытия с воздуха, разыгралась бы страш­ная трагедия — погибли бы многие, многие тысячи людей. По­тому, видимо, так благодарила нас мать спасенных малышей: «Век за вас буду молиться», - повторяла она десятки раз.

Верю, что все эти дети давным-давно выросли и сами уже имеют детей, и я надеюсь, что все они счастливо живут, как и все наши советские люди.

Последними форсировали Дон части прикрытия 6-й гвар­дейской кавдивизии и других соединений. Конский состав и скот на восточный берег Дона мы переправляли вплавь целыми та­бунами.

В ночь с 9 на 10 и И июля все части корпуса, за исключе­нием 32-й гвардейской кавалерийской дивизии, действовавшей в составе 28-й армии, сосредоточились в районе Черкасское, Пес­чаное, Березово. Полки и дивизии были быстро приведены в по­рядок. В ночь с 10 на 11 июля корпус сразу же перешел к обо­роне по восточному берегу Дона на участке Павловск - Новая Калитва. Его оборонительный рубеж протянулся на 80 кило­метров.

Дальше этих рубежей, где мы укрепились надолго, враг не прошел.

14 июля мне доложили, что отдельные подразделения и (101) части 32-й кавдивизии сосредотачиваются в Шумилинской. Я отдал приказ о присоединении дивизии к корпусу.

Вскоре был получен приказ о выводе корпуса во фронтовой резерв. Части корпуса ушли в тыл и расположились в станицах Усть-Бузулукская, Слащевская, Кумылженская, Глушевская.

Отрадно было видеть, что столь длительные и ожесточенные бои , несмотря на потери и временные неудачи, не сломили боевого духа конногвардейцев.

Вскоре мы начали принимать пополнение. В части корпуса влилось много молодых бойцов, пополнен был и конский состав. Надо было возможно скорее сколотить части и обучить их в интересах предстоящих наступательных операций. (102)