Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Военно-исторические очерки. Книга 1. Суровые испытания.

ОБОРОНА СТАЛИНГРАДА И СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

Весной и в начале лета 1942 г. военное положение СССР вновь резко ухудшилось. Попытки деблокады Ленинграда закончились трагически. Демянская операция, предпринятая Северо-Западным фронтом, также завершилась неудачей. На западном направлении, в районе Вязьмы, был потерян важный оперативно-стратегический плацдарм в тылу группы армий Центр.

Как ни тяжело складывалась для советских войск обстановка на различных участках, самыми неблагополучными оказались юго-западное, а тем более южное направление. Немецкое командование сумело срезать барвенковский выступ, раз­громить войска Юго-Западного фронта, а Южному нанести серьезное поражение. На фронте в 600-650 км, между Таганрогом и Курском противник осуществил прорыв и стремился окружить и уничтожить войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов западнее Дона. В обороне образовалась огромная брешь, куда и устремились германские войска. Во второй половине июля в большой излучине Дона развернулись кровопролитные бои на сталинградском и кавказском направлениях. Советское командование вело борьбу за перехват стратегической инициативы, за коренной перелом в войне.

НА ДАЛЬНИХ ПОДСТУПАХ

Вероятность того, что вермахт предпримет наступление на сталинградском направлении, советское командование не исключало еще осенью 1941 г. Именно поэтому 13 октября Государственный комитет обороны принял решение о строи­тельстве оборонительных рубежей в большой излучине Дона: чирско-цимлянского (по рекам Чир и Цимла от Вешенской до Цимлянской) и сталинградского (по линии Клетская, Суровикино, Верхнекурмоярская).

Однако успехи контрнаступления под Москвой показались советскому командованию столь впечатляющими, что оно приказало прервать уже начавшиеся на некоторых участках оборонительные работы. В несколько лучшем состоянии оказались два сталинградских оборонительных обвода, созданные в тот же период. Внешний обвод протяженностью в 500 км проходил вдоль р. Иловля севернее города, затем по левому берегу Дона и далее по р. Мышкова до Волги, в районе Райгорода. Средний обвод как бы вписывался в дугу, окаймленную р. Россошка и Червленая. Однако готовность этих рубежей к началу 1942 г. не превышала 40-50%. А внутренний обвод, намечавшийся по кольцу железной дороги западнее Сталинграда, вообще не был оборудован.

Только 10 июля командующим войсками Южного фронта и Сталинградского военного округа, а также начальнику инженерных войск Красной Армии была отдана директива о прикрытии сталиградского направления двумя оборонитель­ными рубежами: отсечным (по линии р. Северский Донец, Тихая, вплоть до Дона) и сталинградским,   перекрывавшим   большую  излучину  Дона. (349) Срок готовности устанавливался 1 августа. 11 июля Ставка приказала командующему 62-й армией генералу В.Я. Колпакчи немедленно выдвинуть стрелковые дивизии, расположенные в районе Сталинграда, и занять ими рубеж обороны на подступах к городу. На следующий день соединения армии начали выдвижение на новый рубеж, где сразу же приступали к оборонительным работам, организации системы огня, наблюдению, ведению разведки перед передним краем. На удалении 10—15 км от него высылались небольшие передовые отряды.

Отход советских войск на территорию Сталинградской области резко увеличил масштабы второй волны эвакуации, начатой по решению ГКО еще в конце июня. Часть промышленных предприятий, имущество колхозов и совхозов области перебрасывались за Волгу. К ним присоединялись предприятия и население из соседних областей. Надо отметить, что в пределах Сталинграда не было мостов, связывавших с Заволжьем. Поэтому переправа почти 2 млн голов скота, до 9 тыс. тракторов и комбайнов, тысяч колхозных подвод, автомашин с людьми и иму­ществом осуществлялась по временным, наплавным мостам и паромами.

Но об эвакуации самого Сталинграда речь даже не заходила. Более того, ЦК ВКП(б) в своем обращении к сталинградцам требовал решительно покончить с эвакуационными настроениями, обеспечить бесперебойную работу промышленности.

Сталинград и в это время являлся одним из крупнейших военно-промышленных центров страны. Так, завод "Судоверфь" за первое полугодие 1942 г. выпустил более 1,5 тыс. танков Т-60, 1750 бронекорпусов Т-34 и 1944 бронекорпуса Ил-23. Из ворот Сталинградского тракторного завода выходило до 50% всех танков Т-34; здесь же производились танковые дизель-моторы В-2, артиллерийские тягачи, снаряды, мины, авиабомбы, ремонтировались танки и двигатели. Завод "Баррикады" выпускал противотанковые и дивизионные 76-мм пушки ЗИС-3. Огромный вклад вносил металлургический завод "Красный Октябрь" и другие предприятия города.

Таким образом, во второй половине июля задача советских войск на сталинградском направлении заключалась в том, чтобы обеспечить бесперебойную работу важного военно-промышленного центра. Поэтому в соответствии с директивой Ставки Сталинградскому фронту была поставлена задача "прочно занять сталинградский рубеж западнее Дона и ни при каких условиях не допустить прорыва противника восточнее этого рубежа в сторону Сталинграда".

Почему же все-таки западнее, а не восточнее Дона? Ведь с незапамятных времен любая армия стремилась использовать при обороне противоположный от наступающего противника берег водной преграды. Это обеспечивало не только экономию собственных сил, но и врагу создавало дополнительные трудности. Он вынужден был форсировать реку под огнем, что было совсем не простым делом в те времена, да и сегодня является одной из сложнейших проблем военного искусства. Кроме того, большая излучина Дона, представлявшая собой природную дугу, уже сама по себе таила страшную угрозу оборонявшимся войскам: советские войска могли быть обойдены с флангов и отрезаны от спасительного левого берега, как это уже случилось в барвенковском выступе на Северском Донце.

13 июля командующий Сталиградским фронтом и его штаб прибыли в город на Волге. Оценивая обстановку, начальник штаба Сталинградского фронта генерал П.И. Бодин одним из первых обратил внимание на то, что главный удар противник наносит на Кавказ, а сталинградское направление явно для него является второстепенным. О повороте противника на Москву у Бодина никаких данных не имелось. С учетом всех факторов - выгодное положение войск Сталинградского фронта, определенная свобода действий, а также продолжительность участия немецких войск в непрерывных боях и передвижениях - он настаивал на активных (350) действиях Сталинградского фронта, даже доказывал возможность разгрома главной группировки противника уже летом 1942 г.

Маршал С.К. Тимошенко разделял мнение своего начальника штаба, но трагические неудачи в первые месяцы войны, не говоря уже о харьковском поражении, вынуждали его проявлять определенную осторожность, действовать с оглядкой на Верховного. Вот почему он так и не решился сообщить в Ставку, что опасность вражеского удара на Москву сильно преувеличена. Тем не менее он поддержал вывод Бодина, что до завершения операций противника против Южного фронта наступление его на Сталинград маловероятно, что сложившаяся обстановка требует от Сталинградского фронта активных действий для оказания немедленной помощи Южному фронту. Тимошенко предложил Сталину использовать пока еще имевшееся время для формирования двух танковых армий с последующим их наступлением в западном и юго-западном направлениях, т.е. для удара с целью срыва немецкого продвижения на Кавказ.

Кроме того, Военный совет Сталинградского фронта понимал, что занимаемый 62-й армией рубеж невыгоден для обороны. Поэтому он принял решение выдвинуть сильные передовые отряды на рубеж по р. Царица, Куртлак, Чир и Чимла, где местность была более благоприятной для создания обороны, а затем перегруппировать сюда соединения 62-й и 64-й армий. Это решение Тимошенко доложил в Ставку. Однако ее в то время волновало другое: она получила информацию о выдвижении немецких войск к Дону. Создавалась угроза форсирования ими реки в районе Цимлянской и удара по Сталинграду с юга. Вот почему 17 июля Ставка повторно приказала командующему фронтом под "личную ответственность" немедленно организовать сильные передовые отряды и выслать их на рубеж р. Цимла от Чернышковского и до ее устья, особенно прочно занять Цимлянскую, войдя в связь здесь с войсками Северо-Кавказского фронта.

Ставя задачи войскам, командование Сталинградского фронта, как, впрочем, и Ставка, исходило из неверной оценки обстановки. Оно полагало, что противник предпримет попытку перерезать железную дорогу Сталинград-Тихорецк, изолировать войска Южного и Сталинградского фронтов, а с подходом резервов - выйти к Волге и захватить Сталинград. 62-я армия получила задачу оборонять полосу в Большой излучине Дона от Клетской до Суровикино шириной 90 км. Передовые отряды направлялись на реки Цуцкан и Чир, к: Чернышковскому и Тормосину. Левее переходила к обороне 64-я армия в 120-километровой полосе, которая высылала передовые отряды на р. Цимла. Выход на оборонительные рубежи осу­ществлялся в ночь на 19 июля.

Таким образом, обе армии вынуждены были оборонять огромный фронт. Их основные силы прикрывали кратчайшее направление на Сталинград. При этом главный удар немцев ожидался на южном крыле фронта. Но на это время у германского командования были несколько иные планы.

Обнаружив развертывание новой группировки, противник срочно предпринял ответные меры, ибо для командования вермахта появление на фланге его главной кавказской группировки нового фронта явилось неприятной неожиданностью. Поставленная ранее 6-й армии задача образовать рубеж прикрытия в большой излучине Дона и с ходу выйти к Сталинграду теперь становилась невыполнимой, так как сдержать советскую группировку столь малыми силами вряд ли удалось бы. В то же время создать значительное количественное превосходство над Сталинградским фронтом с целью его последующего разгрома было возможно лишь за счет ослабления нацеленной на Кавказ группировки, а это, по существу, исключало вероятность достижения стратегического успеха вермахта на решающем направлении. Требовалось в короткие сроки не просто усилить армию Паулюса, но и создать на сталинградском направлении необходимые ударные группировки.(351)

Поскольку 6-я армия находилась на значительном удалении от обороны советских войск, а после выхода из ее состава 40-го танкового корпуса она лишилась и былой высокой подвижности, и ударной силы, ее группировки пришлось формировать за счет соединений, нацеленных на Кавказ. Северную ударную группировку составил сосредоточенный восточнее Миллерово 14-й танковый корпус, переданный в подчинение Паулюса 20 июля, а также головная дивизия 6-й армии, которая в ту пору выходила к р. Чир. В южную группировку была включена успевшая выйти в район Морозовска 24-я танковая дивизия, а также направлявшийся в этот же район армейский корпус из 1-й танковой армии.

Таким образом, в состав 6-й армии для наступления на Сталинград вливались шесть новых дивизий, снятых с кавказского направления и теперь наступавших на восток, а также восемь дивизий самой 6-й армии. Еще три дивизии 6-й армии прикрывали ее левый фланг, обороняясь по Дону. И хотя армия имела сил и средств меньше, чем противостоявший ей Сталинградский фронт, уже на подготовительном этапе к Сталинградской битве противник не только превзошел совет­ские войска в быстроте создания ударных группировок, но и успел предусмотреть эффективное использование немногочисленных подвижных войск.

СТАЛИНГРАД ВЫСТОЯЛ

С выходом соединений в свои полосы обороны командование Сталинградского фронта, правда, с опозданием, попыталось реализовать замысел о выносе оборонительного рубежа на запад, надеясь под прикрытием передовых отрядов все-таки упредить противника в выдвижении на более выгодный рубеж рек Цуцкан, Чир и Цимла. Но время было безнадежно упущено. Пока совершался маневр, 23 июля к переднему краю обороны подошла часть сил армии Паулюса.

Какие же силы противоборствовавших сторон принимали участие в начале битвы за Сталинград? С 23 по 31 июля в сражении участвовали 270 тыс. солдат и офицеров вермахта против 300 тыс. советских; немецкая сторона имела 3,4 тыс. орудий и минометов, а Сталинградский фронт - 5 тыс.; против 400 немецких танков действовало около 1000 советских. Следовательно, в начале наступления противник не только не имел тройного превосходства над оборонявшимися, как было принято считать до сих нор, но и уступал им, особенно в танках.

К исходу 19 июля головная дивизия армии Паулюса развернулась на линии передовых отрядов 62-й армии. На следующий день под ее прикрытием на р. Чир выдвинулся танковый корпус. 21 и 22 передовые отряды двух правофланговых дивизий 62-й армии под натиском превосходивших сил противника отходили к главной полосе обороны, стремясь выполнить поставленные задачи.

23 июля северная ударная группировка 6-й армии нанесла удар по правому флангу 62-й армии. Оборонявшаяся здесь дивизия занимала полосу шириной 42 км. Прорвав оборону, противник утром 25 июля вышел к Дону, окружил в районе Верхней Бузиновки (35 км юго-восточнее Клетской) две дивизии и разгромил их штабы. Контрудар, проведенный командующим армией силами переподчиненного ему танкового корпуса, не принес успеха. Более того, тем же утром две моторизованные дивизии врага, даже не пытаясь форсировать Дон, в районе Калач-на-Дону повернули на юг, т.е. в тыл 62-й армии.

Одновременно немецкий армейский корпус совместно с танковой дивизией нанес встречный удар на Калач-на-Дону с юга. С выходом и этих соединений на Дон, к устью р. Чир, 62-я армия оказалась под угрозой окружения. (352) В связи с этим генерал   А.М. Василевский,   несмотря   на   возражения командующего фронтом генерала В.Н. Гордова (назначен 23 июля), вечером 24 июля принял решение нанести по северной группировке врага фронтовой контрудар силами двух танковых армий, которые только начали формироваться на основе прибывавших из резерва танковых бригад. С утра следующего дня в наступление переходила 1-я танковая армия, а вскоре ее должна была поддержать 4-я танковая, затем 21, 62 и 64-я армии. Штабу фронта пришлось в спешном порядке разработать план контрудара.

Танковым армиям (три танковых корпуса, две танковые бригады и пять стрелковых дивизий, всего 550 танков) до конца месяца удалось остановить продвижение немцев, помешать им прорваться к переправам через Дон, ослабить давление на 62-ю армию. Однако охват ее правого фланга предотвратить так и не удалось. Контрудар, предпринятый 64-й армией, позволил решить поставленные задачи лишь частично. Полностью восстановить положение не удалось. В междуречье Дона и Чира, где вклинился противник, сохранялась угроза окружения 62-й армии.

Таким образом, к концу июля немцы добились на сталинградском направлении существенных успехов. Они вышли к Дону на двух участках, вбив в оборону 62-й армии "верхнебузиновский клин", весьма выгодный для развития последующего наступления на Сталинград. В ходе контрудара советские войска потеряли 450 танков (в том числе танковые армии - 300), а Сталинградский фронт лишился своего "бронированного кулака", который позволял уже тогда коренным образом изменить не только оперативную, но и стратегическую обстановку на всем направлении.

Почему же этого не произошло? Частичный ответ на этот вопрос можно найти в телеграфном разговоре Верховного с командующим Брянским фронтом во время сражения под Воронежем: главная причина - нет умения в использовании сил и средств. Та же мысль и в телефонограмме, подписанной Сталиным и Василевским 26 июля. В ней говорится: "Действия командования Сталинградского фронта вызывают у Ставки возмущение. У фронта перевес в танках втрое, абсолютное преобладание в авиаций. При желании и умении можно было вдребезги разбить против­ника. Ставка требует, чтобы в ближайшие дни рубеж обороны от Клетской до Калмыкова был бы безусловно восстановлен, чтобы противник был оттеснен за линию р. Чир. Если Военный совет Сталинградского фронта не способен на это дело, пусть заявит об этом прямо и честно". Этот документ подтверждает тот факт, что повторялись те же ошибки, которые были и под Воронежем, где Василевский, по его словам, "вынужден был... двинуть с ходу без достаточной подготовки недавно сформированную 5-ю танковую армию".

Присутствие Василевского, а несколько позже и Жукова на сталинградском направлении не приносило желаемых результатов. На эту ситуацию стоит посмот­реть и под другим углом: длительное отсутствие Василевского в Генштабе не могло не сказаться отрицательно на руководстве всем ходом военных действий на советско-германском фронте. Ведь наличие большого количества фронтов требо­вало повседневного и пристального внимания, а замещавший начальника Генерального штаба политработник Ф.И. Боков ни в какой степени не соответствовал возложенной на него миссии.

Конечно, поражение советских войск в июле было обусловлено не только тем, что у высшего военного звена не хватало умения использовать все возраставшие массы танков и другие средства боя. Действительно, к этому лету танковые войска быстро развивались количественно: только в июле в их составе фомировалось более 200 танковых бригад (наибольшее количество за всю войну) и около 70 отдельных танковых батальонов. Бригады сводились в корпуса, а те в свою оче­редь в танковые армии смешанного состава. Однако обученность экипажей и сколоченность формирований были явно недостаточными. (354) Следует добавить и другое: командиры всех степеней, не говоря о солдатах, еще не преодолели своеобразный оборонительный синдром в своем сознании. После поражений и отступлений, а иногда и бегства оказалось очень трудно психологически настроиться на переход в наступление.

А немецкие войска все еще превосходили в умении вести разведку, массировать силы и средства, особенно танки и авиацию, на направлении главного удара за счет ослабления второстепенных участков. И тем не менее, неоднократные попытки командования вермахта полностью окружить и уничтожить 62-ю армию, не дать развернуться новому фронту, с ходу выйти к Сталинграду и наступать на Астрахань провалились. Ему пришлось ввести в сражение 12 из 15 дивизий, входивших в состав 6-й полевой армии на 30 июля, а также перебросить с кавказского направления на сталинградское танковый и армейский корпуса.

Полное окружение и уничтожение советских войск в большой излучине Дона немцам не удалось осуществить не только из-за поразительного упорства советских воинов, но и вследствие временной потери собственной мобильности. Дело в том, что после разделения общего наступления на кавказское (главное) и сталинградское (второстепенное) направления предназначенный с самого начала 6-й армии транспорт для доставки 1500 т горючего был передан группе армий "А”. Армия Паулюса на восемь дней утратила свою мобильность, в результате ее ударная сила резко упала. Так советские войска получили хоть кратковременную, но передышку для создания обороны на подступах к Сталинграду.

Между тем обстановка на Сталинградском фронте вызывала раздражение Верховного. Его приказы и требования "Стоять насмерть!” не помогали. И вот 28 июля появляется приказ НКО № 227, который требовалось объявить во всех ротах, эскадронах и батареях. Любопытно, что одни историки утверждают, будто в войсках подобный приказ давно ждали, ибо он был просто необходим. Другие усматривают в нем попытку сказать хоть долю правды о положении на фронтах. Третьи осуждают его за излишнюю жестокость. Да, действительно, после тяжкого года войны, в течение которого Совинформбюро доводило до населения сильно искаженную информацию, Сталин впервые решил сообщить Красной Армии лишь малую толику страшной правды об ее итогах. Оккупация Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других важных экономических областей лишили страну более 70 млн населения, свыше 700 млн пудов хлеба и почти 10 млн т металла. Отступать и дальше, по сути, означало утрату национальной и государственной независимости. Конечно, в приказе № 227 нет ни слова о катастрофических потерях в личном составе, военной технике и оружии. И в то же время если в приказе по поводу разгрома Западного фронта в 1941 г. .вина возлагалась в основном на командование фронта и ряда армий, то в этом летнем приказе во всех бедах государства огульно обвинялась вся Красная Армия.

Но спрашивается: в чем вина необученного, необстрелянного, недостаточно обеспеченного оружием, военной техникой, продовольствием и снаряжением, не имеющего надежного прикрытия с воздуха солдата, офицера, генерала? Кто и в который раз ошибся в определении направления главного удара противника? Кто игнорировал донесения разведки, предупреждавшей об ударе немцев на юге летом 1942 г.? Кто не хотел считаться с положением дел на фронте и посылал в наступление зачастую не обеспеченных в огневом отношении воинов? Этих вопросов и тогда возникало слишком много, но в приказе № 227 на них нет ответа. А ведь это совершенно конкретные лица: в первую очередь Верховный Главно­командующий, а кроме того, те высокопоставленные профессионалы, которые соглашались с его неправильными решениями по ведению военных действий. Как тут не вспомнить русского философа Николая Бердяева, который утверждал, что в России вечно за ошибки государственных деятелей расплачивается вся нация. К сожалению, это подтверждает и жаркое лето 1942 г. (355)

Жесткими мерами Верховный пытался навести в войсках порядок, организо­ванность и дисциплину. Без приказа сверху запрещалось оставлять позиции, а самовольно отступавших заградительные отряды истребляли на месте или отправ­ляли в штрафные батальоны (роты). До конца войны через них прошли тысячи солдат и офицеров.

Однако, несмотря на приказ, который в войсках назвали "Ни шагу назад!", соединения и части продолжали покидать спои позиции. Уже через два дня после того, как он был объявлен в 184-й и 192-й дивизиях, их части оставили Майоровский, а войска 21-й армии - Клетскую. Тут же последовала грозная телеграмма за подписью Сталина и Василевского на имя командующего Сталинградским фронтом Гордова и члена Военного совета Хрущева. От них потребовали отчета о случившемся, а кроме того, приказали "в двухдневный срок сформировать за счет лучшего состава прибывших на фронт дальневосточных дивизий заградительные отряды до 200 человек в каждом, которые поставить в непосредственном тылу и прежде всего за дивизиями 62-й и 64-й армий... подчинить военным советам армий через особые отделы. Во главе... поставить наиболее опытных в боевом отношении особистов..."

Одними приказами Сталин в те дни не ограничивался. 1 августа, когда особенно обострилась обстановка, он в директиве с грифом "особо важная", направленной командующим Московским, Приволжским, Сталинградским военными округами и наркому внутренних дел Берия, приказал сформировать из содержавшегося в спецлагерях НКВД командно-начальствующего состава (от командира роты и выше) "штурмовые стрелковые батальоны" численностью 929 человек каждый. Все они предназначались для использования на наиболее активных участках фронта. Случай предоставлял им возможность с оружием в руках доказать свою преданность Родине. И надо заметить, что, выбравшись из спецлагерей, бывшие командиры были безмерно счастливы, что наконец-то попадут на фронт. Они знали, что большинство из них сложат свои головы, но эта смерть давала надежду освободить себя и свою семью от бесчестья и кары, которые грозили им за пребывание в плену или окружении.

А тем временем противник продолжал наращивать усилия на сталинградском направлении.

Попытки советского командования двумя контрударами (30 июля и 3-4 августа) ликвидировать вклинившегося неприятеля не увенчались успехом. И это несмотря на то, что именно 4 августа мобильность армии Паулюса снова оказалась сведенной к минимуму из-за нехватки горючего: его осталось на 40-60 км. Однако Гитлер с Гальдером так торопили Паулюса, что тот, не дожидаясь, пока его армия будет обеспечена всем необходимым, утром 7 августа нанес удар. При этом 24-й танковый корпус продвигался западнее Дона на север, а навстречу ему - 14-й танковый корпус с целью отрезать советские войска от их тыловых коммуникаций на левом берегу реки.

В результате армии Сталинградского фронта, оборонявшие правый берег Дона в его излучине, попали в ловушку. В ночь на 8 августа юго-западнее Калача-на-Дону встретились авангарды продвигавшихся с юга и севера танковых клиньев немцев, а вечером 10 четыре дивизии 62-й и 1-й танковой армий были зажаты западнее Дона в кольце диаметром 6 км. Уже на следующий день после окружения противник, расчленив советские дивизии, начал громить их по частям.

За пять суток боев потерпели поражение семь стрелковых дивизий, две механизированные и семь танковых бригад, а еще две стрелковые дивизии были серьезно ослаблены. В общей сложности, начиная с 23 июля, только в полосе 6-й армии немцы пленили около 57 тыс. человек, уничтожили и захватили более 1 тыс. танков и бронированных машин, до 750 артсистем и почти 650 самолетов.

Советскому командованию все-таки удалось выиграть время. (356) Однако положение под Сталинградом оставалось тяжелым, особенно в полосе 62-й армии генерала А.И Лопатина. Она к середине августа отошла на восточный берег Дона, заняв оборону по внешнему обводу Сталинграда от Вертячего (47 км северо-западнее Сталинграда) до Ляпичева (70 км юго-западнее Сталинграда). При этом четыре ее стрелковые дивизии продолжали вести бои в окружении на западном берегу реки. Несмотря на неоднократные указания Ставки, помощь попавшим в беду соединениям не была оказана. Учитывая это, Ставка 15 августа указала генералу А.И. Еременко на то, что "немцы никогда не покидают свои части, окруженные советскими войсками, и всеми возможными силами и средствами стараются во что бы то ни стало пробиться к ним и спасти их. У советского командования должно быть больше товарищеского чувства к своим окруженным частям, чем у немецкого командования... Ставка считает делом чести сталинградского командования спасение окруженных частей. У сталинградского командования имеется сейчас достаточно сил и средств, чтобы пробиться к своим окруженным дивизиям и вывести их". К сожалению, и в этот раз выполнить приказ не удалось. Связь с окруженными была потеряна. На вызовы по радио они не отвечали. Под воздей­ствием противника дивизии были расколоты на мелкие группы, которые выходили на восточный берег Дона. Раненый командир 33-й гвардейской стрелковой дивизии полковник А.И. Утвенко вывел из окружения 120 человек. Выбирались на левый берег реки бойцы и командиры из других соединений, но их было мало. Многие пали смертью храбрых, другие пропали без вести или попали в плен.

Следует отметить, что в большой излучине Дона ряд частей сражался геройски. Так, 1800 человек 20-й мотострелковой бригады полковника П.С. Ильина заняли оборону на пятикилометровом участке фронта в районе Калача-на-Дону. Умело зарывшись в землю, ее подразделения и части не допускали врага к реке. 15 августа саперы бригады взорвали мост через Дон, а когда противник навел переправу, то и она была взорвана. В боях бригада вместе с приданным ей артиллерийско-пулеметным батальоном укрепрайона противостояла превосходив­шим силам немцев. Только в ночь на 1 сентября по приказу командарма бригада и присоединившиеся к ней части сняли оборону и стали отходить на Сталинград. На рассвете у хутора Старый Рогачик (31 км западнее Сталинграда) под командование Ильина поступили и части, окруженные в районе Карповки. После ожесточенного боя окруженная группировка прорвала кольцо и вышла к своим войскам.

Особо необходимо выделить сражавишеся в составе войск генерала Лопатина курсантские полки Краснодарского, Грозненского, Винницкого, 2-го Орджоникидзевского училищ. Некоторые из них прибыли в донскую степь раньше самой армии и стали ее передовыми отрядами, боевым охранением, а потом нередко использовались в качестве надежных отрядов прикрытия. Придаваемые различным дивизиям, они везде дрались доблестно, но день ото дня редели. "Это полки героев", - сказал о них Лопатин. К середине августа остался в строю лишь полк Орджоникидзевского училища, находившийся в армейском резерве.

Упорные бои в большой излучине Дона сбили темпы продвижения врага. За месяц тяжелых для него боёв он продвинулся всего на 60-80 км. Однако ини­циатива в борьбе все еще продолжала оставаться у него. Немецкие штабисты отчетливо понимали, что достигнутый оперативный успех слишком далек от поставленной цели. Поэтому еще до окончательной ликвидации котла в большой излучине Дона Паулюс получил директиву, в которой указывалось, что "следующей задачей... является разгром противника в излучине Дона... и незамедлитель­ный прорыв к Сталинграду через Качалинскую, чтобы во взаимодействии с одно­временно наступающей с юга 4-й танковой армией разгромить противника, находящегося на внутреннем оборонительном обводе, и занять город".

Однако сам Паулюс считал, что "наличных сил для наступления на Сталинград у него недостаточно, ибо слишком мало пехоты"...(357)

СРАЖЕНИЯ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

Кавказ - важный экономический район, где до войны была создана крупная топливно-энергетическая база. На его долю приходилось 86,5% общесоюзной добычи нефти, 65 - природного газа, 56,5% - марганцевой руды. Один Бакинский район давал почти три четверти всей нефти, добывавшейся в СССР.

Географическое положение Кавказа определяет и его стратегическое значение. В довоенный период через Кавказ и порты на Черном и Каспийском морях осуществлялся значительный внешнеторговый грузооборот государства. В годы войны торговые пути, идущие через Персидский залив, Иран, Каспийское море, занимали второе место после Северного морского пути в подвозе вооружения, стратегического сырья по ленд-лизу из США и стран Британского содружества.

С потерей Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей, когда экономическая база страны сузилась и сократились ее мобилизационные возможности, значение Кавказа еще более возросло. Летом 1942 г. оборону Северного Кавказа Ставка ВГК возложила на войска Южного, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов. Она считала, что соединениям Северо-Кавказского фронта, развернутым по Дону, удастся подстраховать отход войск Южного фронта и наконец-то стабилизировать обстановку. Но это были очередные иллюзии, основанные на недооценке противника, а главное - слабом знании его намерений.

22 июля 17-я армия врага прорвала фронт под Ростовом и, взяв в полукольцо охваченный огнем пожарищ город - своеобразные ворота Кавказа, - устремилась к донским переправам. На следующий день Ростов пал. Упредив отходившие в беспорядке советские войска, противник на широком фронте вышел к Дону и захватил ряд плацдармов.

Несколькими днями раньше Ставка потребовала от командующего Южным фронтом генерала Р.Я. Малиновского немедленно занять левый берег Дона и не допустить форсирования противником реки. Генерал Малиновский назначил армиям своего фронта районы сосредоточения, которые располагались в 35-40 км южнее Дона. Он намеревался там привести их в порядок и лишь затем использовать для усиления обороны реки. Между тем маршал Буденный, командовавший Северо-Кавказским фронтом, уже имел к этому времени распоряжение Ставки "приводить в порядок и немедленно использовать" отходившие войска Южного фронта для усиления обороны левого берега Дона. В связи с этим отходившим частям Южного фронта не всегда позволяли следовать в назначенные им районы, чаще их останавливали для обороны реки, а иной раз и отбирали оружие для укомплектования соединений Северо-Кавказского фронта. В свою очередь, и войска Южного фронта, которые отступали под сильным воздействием авиации и многочисленных рейдов танковых частей противника по их тылам, сильно перемешались. Управление ими было серьезно нарушено. К тому же командиры, зная конечные рубежи отхода, выводили свои соединения к Дону значительно ранее назначенных им сроков, что создавало страшную неразбериху на переправах. Вот здесь-то и требовалась твердая рука для наведения порядка, но именно тогда Ставка запретила Буденному вмешиваться в действия соединений Южного фронта и предъявлять им какие-либо претензии, хотя отходили они в полосу Северо-Кавказского фронта.

К исходу 22 июля Ставка наконец разделила рубеж нижнего течения Дона между двумя фронтами, но при этом полоса, отведенная Южному фронту, оказалась внутри полосы Северо-Кавказского фронта. В ходе личных переговоров с Малиновским Сталин предложил ему взять на себя оборону левого берега Дона от Цимлянской до Батайска. Переподчинил он Малиновскому авиацию обоих фронтов, а 25 июля и 51-ю армию, переброшенную с Таманского полуострова. (369)

Войска Южного фронта (семь ослабленных общевойсковых армий, всего около 112 тыс. человек, 169 орудий калибра 76 мм и выше, 17 танков, 130 самолетов) должны были занять оборону по левому берегу Дона, от Верхнекурмоярской до Азова.

Первому эшелону, включавшему четыре армии, предписывалось оборонять полосу около 320 км, а одна армия была выведена во второй эшелон. В резерве генерала Малиновского оставались лишь стрелковая и кавалерийская дивизии, а в районе Сальска - остатки 11 соединений 9-й и 24-й армий, ослабленных в боях за Донбасс. Войска фронта поддерживала 4-я воздушная армия.

Армии фронта насчитывали всего лишь по 17-20 тыс. человек; только 51-я армия, полоса обороны которой составляла 170 км, имела 40 тыс. личного состава. Все они, растянутые по фронту, не имели никакой возможности создать сильные вторые эшелоны и резервы, а об артиллерии и говорить не приходится. Так, в артчастях 37-й армии не осталось ни одного орудия. Не хватало ручных гранат, винтовочных патронов, горючего для самолетов. Продовольствие войска получали главным образом из местных ресурсов. При отступлении управление соединениями и частями нарушалось, проводная связь зачастую отсутствовала, а радио не всегда умело использовалось.

Войска первого эшелона фронта переходили к обороне под непрерывными ударами превосходивших сил противника, не успевая полностью подготовить в инженерном отношении занимаемые ими полосы обороны. Только в полосе 51-й армии оборонительный рубеж удалось подготовить на 50-60%. А инженерные сооружения на участке от Цимлянской до Азовского моря, построенные ранее силами Северо-Кавказского военного округа, были приведены в непригодное со­стояние весенними паводками.

Северо-Кавказский фронт силами 47-й армии, 1-го отдельного стрелкового и 17-го кавалерийского корпусов оборонял северо-восточное и восточное побережья Азовского и Черного морей от Азова до Лазаревской (Лазаревское). 5-я воздушная армия фронта генерала С. К. Горюнова имела всего лишь 100 самолетов. Ко­мандующему фронтом подчинялись Черноморский флот и Азовская военная флотилия.

Закавказский фронт под командованием генерала И.В. Тюленева оборонял побережье Черного моря, от Лазаревской до Батуми, а также границу с Турцией. Часть его войск по договоренности с иранским правительством дислоцировалась в Северном Иране и обеспечивала безопасность ирано-турецкой границы. В районе Махачкалы вновь сформированная 44-я армия прикрывала с севера бакинское направление. Авиация фронта имела 164 исправных боевых самолета. Кроме того, в Закавказье в трех запасных авиационных полках и восьми авиашколах было еще 232 исправных боевых самолета. Резерв генерала Тюленева составляли стрелковая дивизия, танковая бригада, четыре артиллерийских и минометных полка.

После потери Севастополя и Керчи Черноморский флот под командованием вице-адмирала Ф.С. Октябрьского, хотя и сохранял свое превосходство в кораблях, вынужден был базироваться на недостаточно благоустроенных портах Новороссийска, Туапсе и Поти, располагавших маломощной судоремонтной базой. Ко всему прочему они оказались в зоне действий вражеской авиации, которая теперь наносила удары с территории Крыма. Авиации Черноморского флота пришлось использовать не только плохо оборудованные кавказские аэродромы, но и грунтовые площадки, что ограничивало ее применение. Мало было истребительной авиации. В этих условиях флот по мере сил содействовал сухопутным войскам в обороне на приморских направлениях, обеспечивал транспортировку материальных средств и личного состава, вел борьбу на морских коммуникациях врага.

Азовская военная флотилия во главе с контр-адмиралом С.Г. Горшковым сов­местно с сухопутными войсками обороняла восточное побережье Азовского моря. (370)

Кавказское направление по своему ландшафту условно делится на две резко отличающиеся друг от друга части: северную и южную. Первая включала Задонскую степь и Северный Кавказ. Она позволяла проводить крупные операции с использованием всех родов войск, причем Дон, Кубань и Терек, протекающие в широтном направлении, представляют серьезную преграду лишь в период весеннего паводка. Южная часть - горная, где Главный Кавказский хребет и часть Закавказья являются труднопреодолеваемой преградой для войск, а потому применение тяжелой техники и танков почти исключалось. Маневр соединений и частей возможен лишь вдоль дорог и проходов. В большей своей части этот район совершенно недоступен. Для ведения боевых действий требовались специально подготовленные части.

К 25 июля войска группы армий "А" генерал-фельдмаршала Листа (1-я и 4-я танковые, немецкие 11-я и 17-я полевые, итальянская 8-я и румынская 3-я армии), наступавшие на кавказском направлении, вышли к Нижнему Дону, овладели плацдармами в районах Цимлянской, Николаевской, Раздорской и Батайска. Против Южного фронта в первом эшелоне действовали 17-я армия генерала Р. Руоффа, 1-я и 4-я танковые армии генералов Клейста и Гота. В их составе насчитывалось 167 тыс. человек, 1130 танков, 4540 орудий и минометов, до 1 тыс. боевых самолетов 4-го воздушного флота. Однако в ходе операции боевой состав группы армий "А" постепенно сократился. После отправки на сталинградское направление 51-го армейского и 14-го танкового корпусов в составе кавказской группировки осталось 38 дивизий (в том числе 5 танковых и 5 моторизованных). В бои на Дону вступили только 10 дивизий, тогда как большинство соединений почти в течение недели продолжало оставаться севернее Дона, приводя себя в порядок. Затем 16 дивизий были направлены под Сталинград, и только 12 дивизий использовались для наращивания усилий на северокавказском направлении.

Подавляющее превосходство немцев по самолетам и танкам позволяло командованию вермахта ставить перед войсками задачи с решительными целями. Прежде всего они должны были окружить и уничтожить советские войска южнее и юго-восточнее Ростова и Новочеркасска (31 км северо-восточнее Ростова-на-Дону). Для этого планировалось нанесение двух ударов по сходящимся направлениям на Тихорецк с плацдармов в районах Константиновской и Цимлянской из района Ростова. Кроме того, намечалось форсирование Керченского пролива и нанесение удара на Краснодар.

В дальнейшем немцы предполагали захватить Северный Кавказ и Закавказье путем обхода Главного Кавказского хребта с запада и востока, а также одно­временного преодоления его частью сил с фронта. Для решения этой задачи 17-я армия должна была наступать на Новороссийск и Туапсе, а выйдя к побережью Черного моря, развивать успех на Сухуми и Батуми. Горнострелковые дивизии получили задачу форсировать р. Кубань, захватить районы Майкопа, Армавира, горные перевалы западной части Главного Кавказского хребта и продвигаться в Закавказье.

Танковой армии Клейста предписывалось захватить Грозный, Махачкалу и Баку. С выходом подвижных соединений в район Грозного планировалось развернуть наступление вдоль Военно-Грузинской дороги на Тбилиси и Военно-Осетинской - на Кутаиси.

25 июля маршал Буденный в донесении в Ставку высказал свою точку зрения на происходившее: имеющимися силами невозможно остановить вражеское наступление на Дону, а поэтому следует продолжать отводить войска за реки Кубань и Терек, еще надежнее - в предгорья Главного Кавказского хребта, где противник не сможет реализовать свое техническое превосходство. Конечно, Сталин не забыл, как летом 1941 г. он вовремя не отреагировал на предупреждение Буденного (впрочем, не его одного) о необходимости оставления Киева. Тогда промедление с отводом армий Юго-Западного фронта привело к тяжелейшей катастрофе. (371) Тем не менее Верховный и на этот раз не прислушался к предложениям маршала. И вот теперь надвигалась новая беда.

Ожесточенные бои развернулись в центре Южного фронта, особенно там, где оборонялись войска левого фланга 51-й армии генерала Т.К. Коломийца и 37-й генерала П.М. Козлова. Здесь наносили удар немецкие танковые и моторизированные соединения. Очень сложная обстановка возникла в полосе 37-й армии. При отходе ее на левый берег Дона на переправах скопилось не только много частей и подразделений, но и толпы беженцев. Из-за того что переправы не были надежно прикрыты зенитной артиллерией и авиацией, самолеты врага действовали почти безнаказанно. Поэтому здесь ему и удалось осуществить прорыв.

Для немцев открылся путь к нефтепромыслам Кавказа. Их потеря могла привести к парализации техники и транспорта. А после этого через перевалы немцы могли прорваться к богатейшим месторождениям иракской нефти - этой крови в артериях механизированной войны. Открывался прямой путь в Индию - жемчужину Британии! Немецкие историки так оценили решения тех дней: "Окрыленная кажущимися успехами последних недель фантазия Гитлера переместилась на Кавказ, как основную цель его желаний..."

У противника после форсирования Дона сложились три группировки. Первая действовала на плацдармах южнее Цимлянской и в районе Николаевской. Ей следовало наступать через Сальск и Ставрополь с задачей как можно быстрее выйти на Терек и овладеть районом Грозного. Вторая группировка действовала между устьями рек Сал и Маныч и имела задачу завершить разгром частей 37-й армии. В дальнейшем она должна была наступать в тыл армиям левого крыла Южного фронта. Третьей группировке после захвата плацдарма в районе Батайска предстояло оттеснить соединения 18-й армии за р. Кагальник (35 км южнее Ростова-на-Дону), обеспечивая ввод в сражение подвижных дивизий 17-й армии. Между двумя последними группировками держала оборону на берегу Дона 12-я армия Южного фронта, но здесь особой активности противник не проявлял.

В 8 часов утра 25 июля после короткой, но сильной артподготовки враг перешел в наступление, расширяя захваченные плацдармы. Войска 37-й и 51-й армий вынуждены были отступать, хотя штаб фронта в течение трех дней ежедневно издавал директивы на продолжение наступления. В то время как он настаивал на выполнении поставленных задач, а штабы армий дублировали их подчиненным войскам, соединения продолжали отходить или в лучшем случае стояли на месте. Сказывались плохое снабжение, моральная и физическая уста­лость.

Осознав безнадежность ситуации, командующий Южным фронтом 27 июля принял тяжкое и ответственное решение: отводить войска на рубеж рек Маныч и Кагальник, где к этому времени были проведены хоть какие-то оборонительные работы. Однако такой вариант абсолютно не устраивал Верховного. По его мнению, виной всему - генерал Малиновский, который в третий раз не оправдывает оказанного ему доверия: сначала на фланге Юго-Западного фронта, в районе изюм-барвенковского выступа, потом в начале летнего наступления, а вот теперь и на донском рубеже. 28 июля Малиновский был снят с должности, и в тот же день в приказе наркома обороны Сталина № 227 "Ни шагу назад"появились строки о том, что войска Южного фронта "оставили Ростов и Новочеркасск, покрыв свои знамена позором".

С целью объединения усилий и улучшения руководства войсками на Северном Кавказе 28 июля Ставка объединила войска двух фронтов в один - Северо-Кавказский фронт во главе с маршалом Буденным. В первую очередь она потребовала установить в войсках строжайший порядок и дисциплину, наладить управление и взаимодействие, остановить дальнейшее продвижение противника, а затем сильными контрударами разгромить и отбросить его за Дон. (372)