Раздел второй. У ворот Кавказа и Сталинграда

В 22 часа 14 июля мы с командиром полка собрали работников штаба, начальников служб, политработников. Парторг Манджиев, комсорг Андраев, секретарь военкома Чурюмов, уже побывавшие в подразделениях, рассказывали о настроении бойцов. Чурюмов принес немецкую листовку, подобранную бойцами 2-го эскадрона. Бойцы, рассказывал Чурюмов, были возмущены этой наглой клеветой и решили до утра закончить рытье окопов полного профиля.

Рано утром все работники штаба и политчасти полка разъехались по подразделениям, чтобы поднять бдительность воинов и улучшить оборонительную систему и маскировку рубежей. Перед боями решили провести общеполковое партийное собрание. Вечером 15 июля состоялось собрание коммунистов полка. На нем присутствовали комиссар дивизии, полковой комиссар Заярный С. Ф. и начальник политотдела дивизии батальон-ный комиссар Заднепрук А. И.

В душную июльскую донскую ночь, в затемненном школьном помещении станицы Багаевской собралось около сотни человек. Парторг Манджиев объявляет собрание открытым. Утверждается повестка дня собрания: 1. Разбор заявлений о приеме в партию. 2. Об авангардной роли коммунистов в бою.

Манджиев зачитал заявления рядового 2 эскадрона Сангаджиева, сержанта того же эскадрона Федосова, рядовых минбатареи Кекедова и Учурова, сержанта 3-го эскадрона Аршаева. Смысл всех заявлений сводился к одному, что они желают идти в бой коммунистами, и если сложится обстановка, требующая отдать свою жизнь за наше правое дело в борьбе с ненавистным врагом, они готовы это сделать.

Все они были приняты кандидатами в члены ленинской партии. По второму вопросу докладывал я. Охарактеризовал обстановку на нашем фронте полковой комиссар Заярный С. Ф. Командир полка говорил о необходимости совершенствования оборонительных сооружений. Многие выступали с рассказами о настроении воинов. Все коммунисты поклялись быть образцом храбрости в бою, что требование «без приказа ни шагу назад» для коммуниста остается законом.

На рассвете 16 июля мы с майором Ориночко выехали в подразделения.

К утру 16 июля во 2-м эскадроне были готовы огневые позиции для всех видов оружия, от огневых позиций к окопам и между окопами уже прорыты извилистые ходы сообщения. Правда, по ним можно пока только ползать на четвереньках. Кое-где были уже готовы блиндажи, укрытые сверху лозняком, присыпанные землей.

Труднее обстояло дело с укрытием лошадей. Пулеметный взвод устроил для лошадей капонир глубиной в рост человека (глубже не позволяла подпочвенная вода), обнес его с трех сторон плетнем в метр высотой и к плетню навалили землю. Получилось неплохое укрытие для коней от косых пуль с самолета. Замаскировав это укрытие, пулеметчики мечтали сделать перекрытие, но где взять такой лес. Карликовые деревца, росшие на левом берегу Дона, не годились для этого. Инициатива пулеметчиков была тут же подхвачена, и их опыт был распространен по всем подразделениям полка. За 16 и 17 июля во всех подразделениях были отрыты такие же капониры для укрытия лошадей.

К 14 часам мы встретились с командиром полка в расположении 3 эскадрона. Степан Иосифович мне рассказал, что через Багаевский мост идет интенсивная переправа войск фронта. Не успели мы высказать догадку о том, что враг будет бомбить переправу, как в небе южнее Багаевской появились немецкие бомбардировщики и через несколько секунд в районе Багаевского моста стали рваться бомбы на обоих берегах Дона. По самолетам вели винтовочный и пулеметный огонь воины нашего первого эскадрона и переправляющихся частей.

Через час враг сделал новый заход девятью бомбардировщиками и на этот раз один самолет, оставляя за собой черный хвост дыма, уткнулся носом в землю в трех километрах севернее Багаевского моста. Сколько было разговоров и споров среди бойцов первого эскадрона по поводу сбитого самолета: пулеметчики считали, что они сбили самолет, стрелки приписывали эту победу себе, а петеэровец Санжоров уверял, что он точно знает, что от его зажигательной пули загорелся самолет. Важно было то, что наши воины уверовали в возможность бить врага имеющимся у нас оружием.

Эскадрон от бомбежек понес небольшие потери: двое легкораненых и один контуженный. Переправлявшиеся без прикрытия через Дон части имели много убитых и раненых.

Вечером 16 июля командир полка собрал офицеров эскадрона, а мы с Б. М. Манджиевым, с коммунистами и комсомольцами подводили итоги боя. В середине ночи связались с руководством дивизии, доложили о наших делах. Начподив батальонный комиссар Заднепрук обещал прибыть 17 июля в часть для вручения партийных документов вновь принятым в партию.

К 17 часам Антон Иванович приехал на КП полка, и мы с ним немедля отправились в боевые порядки подразделений. Ритуал вручения кандидатских книжек в члены ВКП(б) соответствовал обстановке. Во втором эскадроне (мы начали с первого фланга) Заднепрук вручал кандидатские книжки Сангаджиеву и Федосову возле окопа ПТР. При вручении присутствовали командир и политрук эскадрона парторг эскадрона Учуров, зам.политрука секретарь военкома Чурюмов, командир 1 взвода и бойцы.

В это время самолеты противника совершили очередной налет на Багаевскую переправу. Начальник политотдела, вручая документы, крепко пожимал руки товарищам, которые в ответ на поздравления заверяли быть достойными звания коммуниста. Когда часов в 10 мы переезжали в 3-й эскадрон, вражеские самолеты совершили налет на Раздорский мост.

Наш сосед справа -273 кавполк - встречал первые вражеские самолеты шквальным ружейным и пулеметным огнем. По приезде в эскадрон начподив первым делом связался по телефону с 273 полком, чтобы узнать о результатах первого налета. Оттуда сообщили, что имеются убитые и раненые. Много уничтожено лошадей, которые почему-то оказались не укрытыми вблизи переправы.

Я видел, как нахмурился Заднепрук, получив такие сообщения, и тут же повернувшись к стоящему поодаль комсоргу полка Андраеву, сказал:

— Вот вы опыт укрытия лошадей по примеру пулеметного взвода 2-го эскадрона распространили на свои подразделения, а соседу не передали.

Андраев, недоумевая, посмотрел на меня и тут же отрапортовал:

— Так точно не передали, товарищ батальонный комиссар.

Начподив понял, что незаслуженно упрекнул комсорга и извиняюще сказал:

— Понимаете, как глупо подставили лошадей на убой. Так ни за что можно погубить и людей.

Вручив кандидатскую книжку сержанту Аршаеву, мы на рысях поехали в минбатарею. Кекедов и Учуров были в очередном расчете. Политрук Турсунов распо-рядился собрать все расчеты к миномету Кекедова и Учурова, где они в присутствии всех минометчиков получали партийные документы. Подъезжая к первому эскадрону, мы попали под очередной налет вражеской авиации, на этот раз более массированный. Оставив лошадей в кустарнике, мы поспешили укрыться в окопах бойцов первого эскадрона. Самолеты один за другим шли в пике и сбрасывали бомбы на окопы перед переправой. От взрывов поднимались огромные столбы земли, засыпая людей в окопах. Некоторые бомбы падали в воду, образуя мощные фонтаны. Наши спаренные пулеметные установки безумолку строчили из траншей и окопов, бойцы эскадрона вели стрельбу из карабинов. Слева от нас, у соседа Ростовского полка НКВД били зенитные пушки, снаряды которых разрывались в боевых порядках вражеских самолетов. Сбросив запас бомб, самолеты улетели в сторону Новочеркасска

Разорвавшаяся рядом с окопом расчета ПТР бомба завалила его землей. Когда его откопали, все оказались невредимыми. Командир первого эскадрона доложил, что в эскадроне имеется один раненый и один контуженный. Больше потерь не было.

Переправлявшиеся части опять понесли большие потери убитыми и ранеными. Я заметил, что Антон Иванович крепко переживает за 273 полк и поэтому не стал его просить остаться на ночлег у нас. Вечером я вызвал на командный пункт полка Б. М. Манджиева, М. Андраева, О. С. Чурюмова и Дорджиева, который только что прибыл из политотдела и привез последние данные об обстановке на фронтах.

В этот вечер 17 июля мы ужинали (и обедали заодно) у своей штабной кухни. Начпрод лейтенант Уткин выдал нам по сто граммов, закусили национальным калмыцким блюдом — махан-шельтаганом. За ужином разговорились по душам. Делились впечатлениями о пережитом во время бомбежек. Комсорг Андраев внимательно выслушал рассказы тех, кто был под бомбежкой. Сам он в то время был в подразделениях, которые противник не бомбил. Все снисходительно улыбались,— что поделаешь, молодость. Б. М. Манджиев рассказал, что в первом эскадроне легкомысленно относятся к бомбежке, т. к. не все прячутся в щели во время налета вражеской авиации, что командир пулеметного эскад-рона младший лейтенант Бадминов и политрук Сулейманов, бравируя, специально вылезают из щелей во время налета, а им подражают пулеметчики.

Я попросил начальника санслужбы капитана Клюева рассказать о раненых. Оказалось, что в медпункт поступило только двое контуженных, а раненых нет. Это сообщение вызвало тревогу. Куда могли деться раненые? По докладам командира первого эскадрона было раненых вчера два человека и один сегодня. Сейчас же позвонили в эскадрон и оказалось, что все трое раненых находятся в эскадроне и в медпункт идти отказались.

С раннего утра 18 июля вражеская авиация начала бомбить и обстреливать из пулеметов позиции нашего полка, да и не только нашего, а всех частей дивизии. Настало время тяжелого испытания.

Вспоминая те дни, удивляешься стойкости и мужеству наших воинов. Мы не имели средств ПВО, если не считать спаренных пулеметных установок. При каждом налете самолетов окопы и щели щетинились стволами карабинов, автоматов, ружьями ПТР и открывали шквальный огонь по врагу. Это была ярость. Каждый стрелявший добавлял к выстрелу: «на, гад, получай!». Стрельба эта была в какой-то мере безрассудством, т. к. она мало наносила вреда авиации.

После первой волны утреннего налета от разрыва бомб порвалась связь с 3 эскадроном. Сержант взвода связи полка Салимжанов приказал бойцу Мучкаеву найти и устранить повреждение линии. Держа нитку в руке, Мучкаев пробежал метров 300, попал под вторую волну налета. Вскоре он обнаружил конец провода неподалеку от старой воронки. И вместо того, чтоб переждать в воронке бомбежку, он, держа в руке провод, разыскал конец, наскоро его зачистил, зажал во рту оба конца, стал на колени и открыл огонь из карабина в пикирующий прямо на него самолет. Сержант Салимжанов, наблюдавший за Мучкаевым, видел, как рядом со связистом поднялся столб земли. Когда развеялась пыль от взрыва, он уже не видел Мучкаева. Телефонный аппарат зуммировал. Взяв трубку, он услышал голос связиста, находившегося у аппарата в 3 эскадроне. Убедившись, что тот тоже не видит Мучкаева, Салимжанов подбежал к месту разрыва, увидел ноги Мучкаева, а остальная часть тела была засыпана землей. Сержант быстро откопал связиста и с помощью искусственного дыхания заставил его дышать. Из раскрытого рта выпали концы провода и связь вновь прервалась. Сержант понял, что он говорил с телефонистом 3 эскадрона, когда провода были в зубах Мучкаева. Через два часа Мучкаев уверял товарищей, что он попал в летчика, и самолет должен был упасть. Один самолет из этой волны, действительно, был подбит и упал в крутой берег Дона.

Вот еще один эпизод этого боевого дня. После первой бомбежки комсорг полка Андраев подъехал к комсомольскому расчету противотанкового орудия и после короткого совещания комсомольцы расчета решили установить свое орудие для стрельбы по зенитным целям. Выкопав под лафетные опорные лапы глубокий котлован, орудийный ствол стал подниматься до 75 градусов, что позволило вести огонь по самолетам.

Второй массированный налет фашистских самолетов начался часов в 9 — 10. Орудие наведено на солнце. Стая стервятников заходит для пикирования на Багаевский мост. Командир орудия Тецханов дает наводчику Дертынову прицельные установки, заряжающий Эльдаев вставляет в казенник снаряд. Дертынов приник к окуляру прицела и выжидает момент выхода самолета из ослепительной зоны солнечных лучей. Наши открыли огонь по самолетам, но снаряды не достигают цели. Обнаружив орудие, три машины отрываются от эскадрильи и делают новый заход с солнечной стороны.

На этот раз пикируют прямо на пушку, поливая ее пулеметным огнем. Ранен Эльдаев, к нему на помощь подбегает Андраев, оттаскивает его в укрытие, сам становится на его место. Орудие опять встречает огнем новую атаку бомбардировщиков. На этот раз удача — один самолет вспыхивает. Рядом с орудием падает бомба, и пушка накренилась от воздушной волны. Расчет невредим. Бойцы другого расчета помогают установить пушку на прежнее место.

Второе противотанковое орудие по примеру комсомольцев подготовили к стрельбе по зенитным целям. При четвертом налете фашисты не досчитались еще одного самолета. Так 18 июля мы сбили три вражеских самолета, два из них сбиты противотанковыми пушками благодаря находчивости комсомольцев Тецханова, Дертынова, Эльдаева и их вожака Андраева. Дорого нам обошлась неравная борьба с воздушным врагом. Мы понесли потери.

Когда ночью хоронили убитых, то у минометчика Антакаева в кармане гимнастерки нашли заявление о вступлении в партию. Это заявление парторг полка Б. М. Манджиев передал в политотдел дивизии.

Ночью с 22 на 23 июля наши боевые охранения на правом берегу уже слышали лязг и скрежет металла танков и бронетранспортеров. Приготовились к встрече врага. Командир боевого охранения 1 эскадрона старший сержант Оконов запретил открывать огонь без его команды. Пулеметчик Бадмаев и расчет ПТР во главе с Тюрбеевым наготове держали свое оружие. Подпустив на 200 метров головную бронемашину, Оконов приказал Бадмаеву открыть огонь из пулемета целясь по скатам. Тюрбеев взял на прицел танк. Выдержка и умение взяли свое.

После первой очереди из пулемета броневик «осел» и открыл огонь из пулемета по боевому охранению. Третьим выстрелом Тюрбеев поджег танк. С бронетранспортера высыпала немецкая пехота и, попав под пулеметный огонь Бадмаева, залегла. Второй танк противника открыл огонь.

Наши минометчики накрыли огнем немецкую пехоту.

Тюрбееву никак не удавалось расправиться со вторым танком. Он приближался к нашим окопам. Вслед за танком перебегала пехота. В ста метрах от окопа Оконова замер танк или от бронебойной пули Тюрбеева или от снаряда, посланного нашими артиллеристами с левого берега Дона. Бадмаев прижимал к земле пехоту, а минометчики засыпали ее минами. Этот бой горстки храбрецов боевого охранения первого эскадрона длился 15—20 минут. Оставив на поле боя два танка, бронемашину, один бронетранспортер, более двух десятков убитыми, поспешно подобрав раненых, враг вы-нужден был отойти.

Коммунист Бадмаев, комсомольцы Оконов и Тюрбеев вместе с остальными бойцами с честью выполнили боевую задачу и по приказу командира эскадрона к 8 часам утра без потерь отошли в расположение обороны эскадрона.

Политработники, коммунисты и комсомольцы полка немедленно рассказали всем воинам части об этом подвиге боевого охранения первого эскадрона. Отличившихся в бою представили к правительственным наградам.

Враг, сосредоточившийся в зарослях правого берега Дона, к 10—11 часам двинулся к мосту, уверенный в том, что бомбардировочная авиация двумя волнами по полсотни самолетов подавила нашу оборону. Но фашисты просчитались. Зарытые в землю красноармейцы мало понесли потерь от авиации и неожиданно для врага дали такой отпор, что он вынужден был отказаться от намерения захватить переправу.

Командир полка приказал командирам первого и третьего эскадронов, командиру минометной батареи 76 мм пушек, командиру пулеметного эскадрона не выдавать себя огнем до подхода немцев к переправе. Открывать огонь только по сигналу трех красных ракет. Боеприпасов у нас в это время было достаточно (может быть, поэтому не жалели их в стрельбе по самолетам).

До наступления немцев командиру батареи 45 мм пушек лейтенанту Уланову было приказано двумя орудиями занять позицию на берегу Дона у самого моста на левом фланге 1 эскадрона для стрельбы прямой наводкой. Артиллеристы лейтенанта Крижжановского и минометчики во время огневой поддержки боевого охранения 1-го эскадрона сумели пристрелять подступы к Багаевскому мосту. Противотанковые пушки, приданные 1 эскадрону, успешно дравшиеся с воздушным врагом, теперь были поставлены на прямую наводку. Пулеметчики так же, как и все, ждали сигнала к отраже-нию атаки врага, который уже показался из зарослей.

К мосту шли танки, а вслед за ними — бронетранспортеры с пехотой. Головной танк стрелял по левому берегу, видимо, хотел вызвать ответный огонь с нашей стороны. Метрах в 100 от моста танки остановились, а пехота выбросилась из транспортеров, стала двигаться к мосту. Артиллеристы открыли огонь по правому берегу Багаевской переправы, не дождавшись сигнала. Немецкая пехота залегла, а танки открыли пальбу по огневым позициям батарей. В это время капитан Топорков выпускает три красных ракеты, и ураганный огонь из всех видов оружия обрушился на врага. Буквально за несколько секунд подожгли один танк и подбили другой. Под прикрытием огня немецкая пехота стала отходить к бронетранспортерам. Тут пришлось хорошо поработать нашим пулеметчикам. Этот бой длился всего около часа, враг оставил у Багаевского моста два танка, один транспортер и более сотни пехотинцев.

Командир первого эскадрона лейтенант Онгульдушев тут же выслал отделение разведки на правый берег Дона. Через час разведчики вернулись, навьюченные трофейным оружием. Они доложили, что 18 танков и более полсотни бронетранспортеров с пехотой медленно движутся из Новочеркасска на Багаевскую и столько же на Мелиховскую.

Примерно в 14 часов мы подверглись сильной бомбежке с воздуха. Волна за волной пикировали бомбардировщики. Из-за непрерывной бомбежки невозможно было эвакуировать раненых. В 15 часов враг стал атаковать мост. Этот бой с явным превосходством сил врага длился до 19 часов, и все же врагу не удалось овладеть переправой. Вражеская нога не ступила на левый берег Дона. Произошло это потому, что все до единого воины нашего полка в этом бою проявили исключительную стойкость, мужество и отвагу, стояли насмерть. Вот отдельные эпизоды этого боя. Уже известный нам расчет противотанкового орудия комсомольцев Тецханова, Дертынова и Эльдаева (Эльдаев 18 июля был легко ранен и отказался эвакуироваться в тыл, теперь с пере-вязанной голенью продолжает быть заряжающим), ведя огонь прямой наводкой, подбили один танк. Три вражеских танка, сосредоточив огонь по орудию, прямым попаданием разбивают его. Наводчику Дертынову осколок вражеского снаряда попадает в голову, он замертво падает у разбитого орудия. Следующим снарядом убит Эльдаев. Потеря друзей и жгучая ненависть к врагу толкает Тецханова на отчаянный поступок. Он забирает две бутылки с горючей смесью, бежит к Дону, забирается в лодку и переправляется на правый берег. Тецханов, скрываясь за крутым берегом, подошел к месту расположения танков, взобрался на крутизну и бегом приблизился к танку, бросил в него одну за другой две бутылки и побежал обратно. Огонь расползался по телу бронированного чудовища, и вскоре танк был объят пламенем. Тецханов благополучно возвратился к лодке. Два немецких автоматчика, разобравшись в сути дела, побежали по крутому берегу за Тецхановым. Наши пулеметчики, наблюдавшие за поединком, поняли, что Тецханову грозит опасность. Они открыли огонь и уложили автоматчиков. Тецханов забрался в лодку. Но не суждено было герою доплыть до левого берега. Очередь вражеского пулемета сразила его на середине Дона.

Тем временем немецкая пехота, под прикрытием сильного артиллерийского огня, подошла к мосту. Укрывшись в ложбине перед самым мостом, пехота была почти неуязвима. В случае продвижения по мосту ее можно было уничтожить только огнем из станковых пулеметов. Командир полка приказал младшему лейтенанту Бадминову отбить атаку пехоты. Командир пулеметного взвода старший сержант Руденко доложил командиру эскадрона, что с данных огневых позиций он не перекроет огнем бросок вражеской пехоты на мост и просил разрешения сменить позиции. В этот момент пехота противника поползла на мост. Пулеметчики заливали огнем пехоту врага, но перила и обочины скрывали противника. Тогда пулеметчики Чокаев и Саргинов выкатили свои пулеметы на мост. Прикрываясь стальным щитом «максима» от пуль, они открыли огонь из двух пулеметов. Немецкие солдаты, оказавшись под беспощадным огнем Чокаева и Саргинова, были обречены на гибель. Немцы усилили огонь, особенно из минометов. Прекратил огонь пулемет Чокаева. Руденко выскочил из окопа и побежал на мост. В этот миг разорвалась мина вблизи пулеметов. Руденко упал и остальной путь преодолел по-пластунски. Второй номер пулемета Чокаева был убит. Пулемет Саргинова короткими очередями косил немцев, пытавшихся выйти на мост. Командир взвода Руденко вынужден исполнять обязанности второго номера у пулеметчика Чокаева. Более пяти десятков трупов немцев лежало на мосту у правого берега Дона. Врагу так и не удалось захватить мост 23 июля.

24 июля с утра началась бомбежка всего оборонительного рубежа дивизии, особенно в районе Раздорского моста, юго-западнее которого на левом берегу Дона оборонялся наш второй эскадрон.

Мы решили в помощь командованию второго эскадрона послать заместителя командира полка капитана Попова и пропагандиста полка старшего политрука Доржинова. Перед полком по-прежнему стояла задача: не дать врагу использовать Багаевский мост. За ночь противник убрал убитых с моста, окопался, подтянул свежие силы и артиллерию и, используя мощные налеты своей авиации, вновь атаковал мост. С восьми часов утра до часу дня мы отбили две яростные атаки врага, причинив ему большой урон в живой силе и технике. Очень большие были потери и у нас. На командном пункте полка, находившемся во дворе дома № 20 Пограничного переулка, от разорвавшейся бомбы погибли начальник связи полка лейтенант Авилов, начхимслужбы младший лейтенант Сасыков, сержант Салимжанов и два бойца саперного взвода.

Вражеская пехота, прикрытая сильным огнем артиллерии, танков, минометов и пулеметов с правого берега, вновь пошла по мосту. Командир саперного взвода старшина Аршаев еще ночью укрепил на середине моста взрывчатку. Теперь, получив разрешение подорвать мост, ждал скопления пехоты на середине моста. Прижатые к земле мощным артиллерийским огнем, все наши огневые точки не проявляли особой активности. Вражеские автоматчики массой ринулись на мост. Когда немцы перевалили середину моста, Аршаев дал запальную искру. Взрыв... Мост переломился на две части. Осевшие обе половины моста течением сорваны с береговых креплений и понеслись вместе с находившимися на них немцами. Шквальным огнем из всех видов оружия мы истребляли фашистов, плывущих по реке. 292 кавполк выполнил свою задачу на Багаевской пере-праве.

Во время перехода от Багаевской в район нового сосредоточения мы узнали, что враг занял Ростов. 25 июля полк вновь отбивал атаки врага. Раздорский мост дважды переходил из рук в руки и до конца дня оставался в наших руках. К исходу дня стало известно, что враг просочился на Левый берег Дона правее нашей обороны. Это грозило окружением. С остатками части мы заняли оборону северо-восточнее хутора Карповки.

Ночь с 25 на 26 июля была потрачена на подготовку к встрече с вражескими танками. Диву даешься, откуда бралось столько сил!? После четырехдневных боев, трех бессонных ночей, к рассвету 26 июля, все воины отрыли себе индивидуальные окопы и соорудили огневые позиции. Всю ночь до восхода солнца полковник Хомутников, майор Ориночко, я, капитаны Топорков и Попов, политрук Б. М. Манджиев, старший политрук Дорджинов, младшие политруки Чурюмов и Андраев, уполномоченный особого отдела Орден и прокурор дивизии Лебедкин находились в подразделениях, организовывали оборону для отражения танковых атак противника.

Через мглистую дымку со стороны хутора Сусатского отчетливо доносился рокот моторов и лязг гусениц танков.

Настораживало отсутствие самолетов врага над нами, т. к. мы уже считали обычными бомбежки с восходом солнца. Противник начал артподготовку. Через передний край обороны 2 эскадрона прошли две бронемашины и три легких танка по проселочной дороге с Сусатского на Карповку, не встретив ни единого выстрела. Бойцы эскадрона, получив приказ пропустить первые машины, не обнаруживая себя огнем, сидели в окопах, ожидая команды. Следом за танками шли пять бронетранспортеров с немецкими автоматчиками. Не подозревая о засаде, немецкие бронетранспортеры неспеша продолжали движение за ведущим танком. Чье-то противотанковое орудие преждевременно выстрелило в головную бронемашину. Немецкие машины, почуяв не-ладное, развернулись в боевой порядок. Автоматчики выскочили из бронетранспортеров, но было уже поздно. Командир эскадронна лейтенант Еремин дал команду открыть огонь. Немецкая пехота оказалась под перекрестным огнем пулеметчиков старшего сержанта Кокшаева и автоматчиков второго эскадрона. Танки развернулись, пошли на наши окопы. Заместитель политрука Этеев и заместитель политрука Чурюмов находились в одном окопе, когда танк накрыл окоп своим корпусом, дважды развернулся на месте и пошел на восток. Чурюмов вслед за танком вылез из окопа, бросил в танк бутылку с горючей смесью. Языки пламени расползались по всему корпусу танка. Машина остановилась, и немецкие танкисты бросились к отходящим бронетранспортерам, но их настигли пули наших автоматчиков. Когда Чурюмов вернулся в окоп, то Этеев лежал мертвым. Потом выяснилось. Этеев из автомата уничтожил фашиста, пытавшегося убить Чурюмова. Второй немецкий автоматчик выстрелил в Этеева. По примеру Чурюмова второй танк также был подожжен. Обе бронемашины были уничтожены нашими артиллеристами. Ушли из боевых порядков эскадрона 3 бронетранспортера, а два оказались подбитыми. Немногие немецкие автоматчики успели удрать на бронетранспортерах. Удалось уйти одному танку. Было ясно, что эта была разведка. Машины шли как на походе, а автоматчики раскуривали сигареты, некоторые играли на губных гармошках. Это вызывало злость у наших бойцов. Теперь они получили сполна. Пусть знают нас вражины.

Через час со стороны Сусатского двумя колоннами снова пошли танки. На оборону третьего эскадрона шло более двух десятков танков. И. А. Абушинов возлагал надежду на помощь артиллеристов, но артиллерии у нас было мало. Оставалось рассчитывать на противотанковые средства и на стойкость бойцов.

Политрук 3-го эскадрона был ранен еще на Багаевской переправе и его заменил комсорг полка Андраев. Наши артиллеристы открыли огонь по танкам, когда они подходили к обороне 3-го эскадрона, чем отвлекли их на себя.

Не замечая наших бойцов, танки двинулись на огневые позиции пушек, а в это время бойцы эскадрона, притаившись, выжидали удобного момента. Одно единственное противотанковое ружье сержанта Нюдюльчинова находилось возле окопа И.А.Абушинова и Андраева. Прошли уже несколько танков через передний край, а огня еще никто не открывал. Не выдержал сержант Нюдюльчинов, пустил бронебойную пулю в гусеницу третьего танка. Танк закрутился на месте. Андраев бросил бутылку с горючей смесью, и танк запылал. Сигналом к атаке послужил этот случай. Бойцы эскадрона начали бросать по танкам гранаты и бутылки. Три танка загорелись, два беспомощно кружились на месте. Подошедшие бронетранспортеры, не выбрасывая пехоты, открыли пулеметный огонь. Немецкие танкисты выскакивали из горящих и подбитых танков и попадали под огонь своих и наших пулеметчиков. Остальные танки, не достигнув артиллерийских позиций, стали утюжить окопы эскадрона. Этим воспользовались наши артиллеристы, подбивая танки врага в уязвимые места. Невзирая на это, танки гусеницами давили наших воинов, зарывали их заживо в землю. Бронетранспортеры немцев с автоматчиками врезались в стык между первым и третьим эскадронами.

В это же время вторая группа танков с северо-востока Карповки, в районе обороны первого эскадрона, неся потери от противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью, прорвалась к огневым позициям минбатареи. У артиллеристов заканчивались снаряды. Начальник боепитания был убит при отражении первой атаки. Не дождавшись боеприпасов, начальник штаба полка капитан Топорков поскакал в Ажинов за снарядами. Я послал своего коновода разыскать пункт боепитания. Часов в 11 Цеденов вернулся на повозке с командиром хозвзвода лейтенантом Солянко и привез снаряды. При этом доложил, что моя вторая верховая кобылица по кличке «Умница» убита и что мою и свою лошадь он оставил в тылу полка, сам просил разрешения занять свою прежнюю должность наводчика 76 мм пушки, так как был убит наводчик. Командир минометной батареи и политрук Турсунов подняли оставшихся бойцов против танков с противотанковыми гранатами и с бутылками с горючей смесью в руках. Они подожгли и подбили три танка, но сами погибли. Тем временем в районе действия первого эскадрона сложилась критическая обстановка. Отошедшие танки и бронетранспортеры с восточных позиций пошли заходом с северо-востока. Командир эскадрона Онгульдушев был вторично ранен. Парторг полка политрук Б.М.Манджиев возглавил эскадрон. Личный пример Б. М. Манджиева воодушевил бойцов. Он со связкой гранат выполз из окопа и бросил ее под танк. Подбитый танк закрутился на месте. Шедший рядом танк был подожжен Манджиевым бутылкой с горючей смесью. Неподалеку от его окопа кто-то вы-скочил из траншеи и поджег другой танк. В это время Цеденов прямой наводкой из 76 мм пушки подбил соседний танк. Мчавшийся с автоматчиками бронетранспортер закружился на месте, подбитый очередным снарядом Цеденова. Немецкие автоматчики выпрыгивали с бронетранспортеров, но тут же как скошенные падали от огня пулеметчиков Бадминова.

На всю жизнь запомнился мне жестокий Карповский бой, как высший образец воинского мужества, стойкости и доблести. Калмык, русский, украинец, туркмен проявили в оборонительных боях на Дону, и особенно здесь, высокие моральные и боевые качества. В этой отчаянной схватке с врагами Родины, как в фокусе, неимоверно ярко проявилась невиданная сила дружбы народов СССР